Под чужими знаменами

Он опомнился от бегства и пришел в себя только в Самборе, где начальник гестапо Витиска собрал вокруг себя своих подчиненных. Обстановку Витиска объяснил гестаповцам коротко: «Прежнего места службы не существует». Однако подоспевший к окончанию собеседования из Варшавы Бено Паппе прежде всего поинтересовался, в целости ли архивы с этого прежнего места службы. И тут обнаружилось, что вместо архивов Майер в замешательстве показал Паппе один лишь ключ от несгораемого шкафа. Витиска посулил, что Майер будет расстрелян как предатель, и предложил Паппе немедленно найти выход из положения.

Паппе отобрал сорок эсесовцев и, отдавая их под команду штурмшарфюрера СС Вальтера Проха, приказал, двигаясь ко Львову скрытно, во что бы то ни стало через Стрыйский парк прорваться в здание гестапо и опорожнить несгораемый шкаф, наполненный множеством бесценных тайн.

Уроженец Вены, высокий и тучноватый эсесовец Вальтер Прох еще до захвата Гитлером власти сидел в австрийской тюрьме по подозрению в шпионаже и после аншлюсса (присоединения Австрии к Германии) был награжден «орденом крови». Но не редкий этот орден, выдаваемый лишь тем фашистам, которые связали свою судьбу с Гитлером еще задолго до поджога рейхстага, послужил причиной того, что именно Вальтер Прох должен был возглавить рискованную экспедицию по спасению содержимого несгораемого шкафа. Штурмфюрер СС Вальтер Прох, работая в крипо, изучил многие закоулки Львова не хуже его коренных обитателей и довольно сносно разговаривал по-украински.

Несмотря на это, безусловно, выгодное качество вожака экспедиции, вся группа Проха была захвачена остановившейся на переформирование советской танковой частью вблизи Любеня Великого.

Петр Гордиенко был первым из советских офицеров, кто принял в свои руки от пойманного кавалера «ордена крови» длинный и причудливый ключ от несгораемого шкафа отделения 4-Н львовского гестапо, и ему представилась возможность лично прочесть все самые секретные подробности об Иванне Макивчук и все дело о побеге из львовской цитадели.

…Еще с первых дней знакомства с Иванной Славцьо Тарнавский старательно в каждом новом донесении сообщал Вурму о ее ненависти к фашистам, приводил полные тексты насмешливых песенок о гитлеровских захватчиках, которые распевала Иванна, и Петру Гордиенко стало ясно: даже не будь побега пленников, которым помогла Иванна, рано или поздно гестапо протянуло бы к ней свои цепкие когти.

— А Тарнавского поймать не удалось? — спросили мы.

— Не знаю. Не знаю… — протянул Гордиенко и, вытирая полою гимнастерки свой боевой орден, посмотрел на нас решительными глазами. Под ними все еще синели угольные каемочки — памятка всякого потомственного шахтера на долгие времена.

Вне всякого сомнения, случись бы наша встреча с Гордиенко в 1949 году, мы уже не стали бы осведомляться у него, где находится предатель Кубийович и что приключилось после с другим убийцей Иванны Макивчук — Тарнавским, по кличке «Адлер».

Весною 1949 года радиостанция «Голос Америки», которую во многих славянских странах сейчас зовут «Визгом Америки», передавала свой очередной репортаж о прибывшей из Европы в Соединенные Штаты группе «скитальцев».

Вперемежку с зажиточными фермерами, поручителями за новоприбывших американских граждан, перед микрофоном выступали и те перемещенцы, кого доставил пароход под звездным флагом к причалам штата Мэриленд. Говорили они нагло и развязно, будучи в полной уверенности, что навсегда затеряли на европейском континенте не только свои паспорта, но и биографии.

Папино воинство.

Среди выступавших диктор представил «уроженца» Западной Украины Ярослава Тарнавского. Сладеньким, елейным голосом стал Тарнавский изображать перед микрофоном «жертву большевизма» и рассказывал фермеру Эрми Тайеру о том, что у него в Европе осталась «невеста, здоровенная девушка», которую бы также не плохо пригласить под защиту статуи Свободы.

Поведав перед микрофоном для чувствительных американцев эту интимную тайну, Ярослав Тарнавский клялся быть верным «священным идеалам американской цивилизации и демократии». Делал он это с большой сноровкой и умением, должно быть не хуже, чем в свое время, когда в тайных беседах с Отто Вурмом на улице Мальчевского во Львове присягал в преданности гитлеровской Германии.

А тем временем в горном селении Криворивня, между Жабье и Ворохтой, мать убитой, старушка гуцулка все еще ждет: авось с очередной, запоздалой партией репатриантов возвратится на Гуцульщину из-за кордона ее милая и славная Иванна.

Старушке гуцулке невдомек, что кости Иванны вот уже который год зарыты в земле под высоким каменным забором, неподалеку от старой австрийской крепости во Львове, называемой попросту цитадель.

Под черными крыльями Ватикана