Под чужими знаменами

Митрополит Андрей Шептицкий метал громы и молнии против тех единомышленников Сичинского, которые, как он сказал в своем послании, «хотели бы служить делу народа окровавленными руками». Митрополит Андрей Шептицкий не хотел видеть крови на руках магнатов, он не замечал окровавленных рук австрийских уланов после расстрела демонстрации крестьян в селе Холоив на Бродщине. Шептицкий побаивался только одного: как бы не подняли оружие против его класса угнетенные украинцы.

И в то же самое время, когда польские магнаты, заседая во львовском суде, приговаривают Мирослава Сичинского к смертной казни через повешение, целая армия священников греко-католической церкви, подчиненных Шептицкому, пытается, правда безуспешно, внедрить его слова о всемерном послушании в сознание народа. Они стремятся внушить народу, что нельзя выступать против угнетателей, которые расстреливают народ, ибо это будет «политика без бога»…

26 июня 1908 года в палате господ австрийского парламента с большой речью по поводу причин, вызвавших убийство графа Андрея Потоцкого, выступил известный украинский писатель и общественный деятель Василь Стефаник. В его речи была вскрыта противоречивость политической тактики митрополита Шептицкого.

«На проповеди в великую пятницу, — говорил Василь Стефаник, — греко-католический митрополит граф Андрей Шептицкий сравнивал смерть Потоцкого чуть ли не со смертью Христа, а акт Сичинского называл не только «преступлением перед богом, но и против собственной общественности, против отчизны». Каждому бросается в глаза такой факт: с одной стороны, ни митрополит Шептицкий, никто из других «князей русской церкви» не выступил против заповеди «не убий», когда во время выборов в 1897 году убили Стасюка, когда во время забастовок 1902 года убили Скочилиса, когда во время беспорядков, в связи с избирательной реформой, убили 6 крестьян в селе Лядском, когда во время последних выборов в парламент убили 3 крестьян в Горуцке и когда во время последних выборов в галицийский сейм убили Марка Каганца, того самого Каганца, смерть которого была едва ли не решающей для выстрела Сичинского.

С другой же стороны бросается в глаза этот протест митрополита по поводу смерти Потоцкого, причем лишенный каких бы то ни было слов осуждения по поводу тех обстоятельств, какие являлись политической подоплекой для этой смерти. Сопоставление этих двух фактов приводит нас к мысли, что церковь не всегда выступает против нарушения заповеди «не убий» или что не каждое убийство является нарушением этой заповеди. В свою очередь, такая мысль приводит к дальнейшим размышлениям, в результате которых будут разбиты иллюзии относительно того, что церковь является опекуном униженных и обездоленных».

Все честные, прогрессивные люди Украины, мнение которых выражал Василь Стефаник, еще в те далекие дни 1908 года видели и понимали, кого защищал Шептицкий.

Не забыли и не простили этих успокоительных речей даже украинцы, живущие за океаном, — те трудящиеся украинцы, которых голод и безысходная нужда погнали за куском хлеба с родной земли в пасть канадским и американским монополистам.

Через два года, в 1910 году, митрополит Шептицкий, объезжая Америку и Канаду, приехал в канадский город Ванкувер. На заводах и фабриках Ванкувера работало немало украинцев. Во время первой же проповеди, которую митрополит произнес перед рабочими-украинцами города, его забросали тухлыми яйцами.