Под деревом зеленым или Меллстокский хор

Было два часа пополудни в пятницу, как раз накануне того дня, когда Фэнси собиралась навестить отца; в классах шла уборка, и поэтому детей, поскольку они и в субботу не учились, пораньше отпустили домой.

- Фэнси! Как хорошо, что и у тебя свободны эти полдня! Красотка захромала на переднюю ногу, делать мне нечего, вот я и решил устроить себе передышку и зайти за тобой, - идем в лес за орехами.

Фэнси сидела у окна: на коленях у нее лежало синее платье, в руках были ножницы.

- За орехами! Идем. Боюсь только, я еще с часок провожусь тут...

- Да зачем же? Когда-то нам еще удастся провести вместе целых полдня...

- Я хочу надеть это платье, когда буду в воскресенье в Иелбери. А оно, оказывается, так плохо сидит, что надо его переделать. Просила ведь портниху сшить его точно по той выкройке, что я ей дала. А она возьми да сделай все по-своему, и я в этом платье просто уродина.

- Так сколько же ты с ним провозишься? - разочарованно протянул Дик.

- Совсем не долго. Садись, я буду шить и разговаривать с тобой. Присядь, милый.

Дик уселся. Разговор шел весьма оживленно, ножницы щелкали, иголка так и мелькала в руках Фэнси, но к половине третьего беседа стала перемежаться легким постукиванием по сапогу палкой, которую Дик срезал по дороге. Фэнси без умолку болтала, но порой ее ответы на вопросы Дика звучали так невпопад, что было ясно - ее больше всего заботило лежавшее на коленях синее платье.

Часы пробили три. Дик встал, обошел всю комнату, заложив руки за спину, изучил всю мебель, тронул клавиши фисгармонии, перелистал все книги, какие попались под руку, и погладил Фэнси по голове. Но иголка все так же мелькала и ножницы щелкали по-прежнему.

Часы пробили четыре. Дик нетерпеливо кружил по комнате; зевнул украдкой; пересчитал все сучки в досках стола; зевнул, не таясь; пересчитал на потолке мух; зевнул во весь рот; отправился на кухню, вышел во двор и так основательно изучил устройство колодца, что мог бы прочитать об этом лекцию. Вернулся к Фэнси и, увидев, что она еще не кончила шить, пошел в огород; осмотрев капусту и картофель, отметил, что эти овощи выглядят как-то удивительно по-женски, выдернул несколько сорняков и возвратился в дом. Часы пробили пять, но иголка мелькала по-прежнему, а ножницы щелкали.

Дик попытался убить муху, содрал всю кору со своей палки и, вконец испортив ее, выбросил в помойное ведро, взял на фисгармонии несколько чудовищно фальшивых аккордов и нечаянно опрокинул вазу с цветами: вода ручейком потекла со стола на пол, образуя озерко. Поразмыслив и старательно работая ногой, Дик придал лужице очертания Англии и Уэллса.

- Ах, Дик, ну зачем ты развел такую грязь?

- Прости, пожалуйста. - Он подошел к синему платью и сурово уставился на него. И тут его словно осенило.

- Фэнси!

- Да?

- Ты, помнится, сказала, что завтра, в Иелбери, наденешь серое платье и будешь в нем вечером, когда я приду к мистеру Дэю просить твоей руки?

- Да.

- А синее наденешь только в воскресенье?

- Синее только в воскресенье.

- Так ведь, милая, меня в воскресенье там не будет.

- Верно, но днем я пойду с отцом в Лонгпаддлскую церковь, народу соберется тьма-тьмущая и все на меня будут смотреть, а у платья так плохо лежит воротник.

- Я этого никогда не замечал, да и никто не заметит.

- Могут заметить.

- Тогда отчего бы не надеть серое и в воскресенье? Оно ничуть не хуже синего.

- Конечно, можно надеть и серое. Только оно не такое красивое; да и гораздо дешевле синего; и потом, я ведь уже надену его в субботу.

- Тогда, милая, надень платье в полосочку.

- Конечно, можно бы.

- Или то, другое, темное.

- Ну да, можно бы и его; только мне хочется пойти в чем-нибудь новеньком, чего на мне еще не видели.

- Понятно, понятно, - сказал Дик, и нотки любви в его голосе уже явственно заглушались другими чувствами, и рассуждал он в этот момент так: "Значит, пусть у меня, которого она, по ее словам, любит больше всех на свете, пропадут эти разнесчастные полдня отдыха только потому, что ей захотелось надеть в воскресенье это платье, которое и надевать-то вовсе незачем, разве только для того, чтобы покрасоваться перед лонгпаддлскими франтами. А меня там вовсе и не будет".

- Выходит, эти три платья хороши для меня, но не хороши для молодых людей из Лонгпаддла, - сказал он.

- Да нет же, Дик, дело не в этом. Хотя, честно говоря, мне хочется произвести на них впечатление. Но я уже скоро дошью.

- Когда же все-таки?

- Через четверть часика.

- Отлично, через четверть часа я вернусь.

-- Так зачем же тебе уходить?

- А почему бы и не уйти?