Под девятой сосной в чистом поле

Мы разровняли грядку, обкосили ее, потому что вокруг нее уже поднялась новая трава, и стали прикидывать, как получше построить жилище для маминых пришельцев.

А тут как раз папа вернулся.

– Помолился? – ехидно встретил его Алешка.

Но папа не ответил, а сразу же схватился за свой мобильник.

– Не приставай к отцу, – сказала мама. – Он занят.

– …Нужно сделать проверку по каталогам, – говорил кому-то папа. – Антиквариат, иконы. Надеюсь, мы вышли на этого мерзавца Морковкина. Действуй. – И он, отключив мобильник, сунул его в карман.

– А кто такой мерзавец Морковкин? – с интересом спросил Алешка.

Папа подумал и все-таки ответил:

– Писатель.

– А что он пишет? – не отставал Алешка. Он напоминал мне сейчас молодого карасика, который вертится, блестя бронзовым бочком, вокруг наживки. И старается отщипнуть лакомый кусочек так, чтобы самому не попасться на крючок. – Пап, ну что он пишет?

– Книги.

Ну ясно. Не картины же.

– А какие, пап?

– Разные. Большие. Или маленькие.

– Привези мне маленькую, почитать. А то мы тут совсем одичали.

– Я подумаю.

Алешка понял, что ему тут ничего не светит, и отстал от папы. Но от мамы так просто не отстанешь.

Она согнала нас, как непослушных кур, к грядке и распорядилась:

– Чтоб через десять минут теплица была готова! Иначе всех оставлю без обеда.

Это нас испугало. И мы втроем взялись за дело. Точнее – вдвоем. Мы с Алешкой работали, а папа только ворчал. Из его «бурбуления», как выразился Алешка, мы поняли, что мамины арбузы действительно достали его в Москве.

– Поливать надо, – бубнил он, сидя на травке и покуривая свою любимую трубку, – а форточку открывать не надо. И я все время путаюсь: то не полью, то форточку открою. И наоборот бывает.

Мы еще не поняли, как это «наоборот бывает», а до папы вдруг дошло, что ситуация изменилась в его пользу. И нам во вред. И он злорадно прошептал, оглядываясь на маму, которая чистила картошку под березой:

– А теперь не я, а мои дети будут поливать и рыхлить форточки! Каждый день! По два раза!

Мы на эти слова не обратили тогда внимания, потому что были заняты строительством теплицы. Изогнули дугами ореховые прутья, воткнули их в землю и накинули на них пленку. Здорово получилось, красиво. Пленка серебром блестела на солнце, а на ее внутренней поверхности сразу же засверкали драгоценные капельки влаги.

– Как пешеходный переход над Кольцевой дорогой, – с удовольствием заметил Алешка. – Стой! Ты куда?

Легкий ветер приподнял пленку, пронес ее над всем участком и повесил на соседском заборе. Мама подняла голову и хихикнула. А папа сказал:

– Надо бы ее края кирпичами прижать. – И он стал веточкой вычищать трубку.

– Да, – согласился Алешка. – А то они простудятся.

– Кирпичи? – тупо спросил я.

– Арбузы, – сказал Алешка. – Будущие. Которые вместо апельсинов.

Папа сунул трубку в карман:

– Но кирпичей у нас нет. Я еще не купил.

– Можно книгами обложить, – тупо предложил я.

Папа чуть подумал, опять достал трубку и почесал ею в затылке. И не согласился:

– Пожалуй, книги все-таки нужно использовать по назначению.

«Это смотря какие книги», – подумал я.

– Я знаю, где кирпичи валяются, – обрадовался Алешка. Он уже здесь все знает. – В овраге, за баней Посошка. Где дырка в заборе. Пошли, Дим. Пап, мы все разведаем, а ты потом на машине подъезжай, мы покажем – куда.

Мы стащили пленку с забора, свернули ее и убрали в вагончик – чтобы она без нас не летала, и помчались в деревню. За банькой Посошка, в глубоком, заросшем крапивой овраге, и впрямь лежала здоровенная куча кирпичей. Даже не куча – они были аккуратно сложены столбиком. Ярко-красные, новенькие, сияющие. Кто же мог выбросить такие кирпичи в овраг? Но мы над этим вопросом не задумывались – некогда было. Как тетке Полинке.

Мы быстренько перетаскали кирпичи поближе к дороге, и Алешка сбегал за папой. А пока он бегал, я зачем-то приподнял доски, на которые были сложены кирпичи, и обнаружил под ними довольно вместительную ямку. Ничего в ней особенного не было – обычная песчаная дыра, никакого клада в ней я не обнаружил.

Кроме небольшого полиэтиленового пакета, в котором что-то мутно металлически поблескивало. Я развернул пакет и выронил на ладонь… связку ключей.

Их было три: два больших и один маленький. И мне показалось, что я уже где-то их видел. Но одно я понял однозначно: это не ключи от нашей городской квартиры.

Не знаю, что меня толкнуло, но я зачем-то сунул ключи в карман, а в пакет положил несколько камешков и устроил на прежнем месте. Алешка, наверное, сделал бы то же самое. Ну, может, только сунул бы в пакет не камешки, а дохлую высохшую лягушку. Или живую гадюку.

Я уложил доски на место, отряхнул колени и выбрался из оврага к дороге. Папа с Алешкой укладывали кирпичи в багажник.

– Отлично! – радовался папа. – Когда мама соберет урожай арбузов, мы из этих кирпичей сложим печку в нашем будущем доме.

…К вечеру теплица была не только готова, но и заселена. Мама с любовью высадила в нее арбузную рассаду, самолично накинула пленку, а мы прижали ее по краям кирпичами. Получилось красиво и надежно.