Под дном морским

Двигаться под водой было легко, но давление давало себя чувствовать. Надо было постепенно приучить организм к новым условиям.

Аконт, на глубине трех четвертей километра, обошел значительный отрезок. Ходить было легко и усталости никакой не чувствовалось. Так он привыкал к новым условиям давления в течение трех дней.

Работы на берегу шли полным ходом.

Через три дня он взял большой груз, раздвинул стенки тотчас, как опустился в воду по грудь, и начал равномерно погружаться, медленно и постепенно сдвигая простенок.

Через пятнадцать минут ему сигнализировали, что провод размотан на Vi километра, а через три четверти часа он ощущал уже дно под ногами. Снова что-то давит; пришлось подняться выше с тем, чтобы медленнее взять глубину.

Пока Аконт проводил свои опыты, завоевывая глубину, Орел и Генрих вполне освоились с новым аппаратом.

Икар так привязался к Орлу, что уже не возвращался домой, а перекочевал в лагерь, в палатку к Орлу.

Теперь в палатке стало очень тесно — втроем, да еще костюм, с которым Орел не расставался. Пришлось прежнего товарища выселить, и Икар с Орлом поселились вдвоем.

Каждый спуск под воду волновал Икара. Он бегал около Орла, щупал его, не понимая назначения отдельных кранов и приспособлений, гладил блестящий костюм и становился сам не свой, когда Орел исчезал из виду. Отблеск металла скоро делал его невидимым для всех стоявших на берегу. Икар носился по берегу, мешал всем работать, взбирался на самые высокие деревья. Он понимал уже многое из того, что говорили, но дальше гортанных звуков идти не мог; правда, они становились у него членораздельными, и тонкое ухо Макса уже улавливало сочетание согласных с гласными. Этот малый очень интересовал Макса и врача; в свободное время они обучали его членораздельным звукам. Он поддавался.

Когда же Орел вылезал из воды, радости Икара не было пределов. Когда из шлема вылезала голова, он обхватывал ее и облизывал. Орел не сопротивлялся и в ответ трепал его по щеке.

Так прошли шесть недель. На берег было выгружено много корзин с алмазами, но еще больше осталось на дне.

В некоторых местах дно было перерыто на глубине нескольких десятков метров, и лопата ударялась во что-то плотное. Генрих об этом рассказал Аконту, который не преминул лично обследовать место и взять пробы. Оказалась лава с большим содержанием железа, местами составлявшем главную массу дна.

Геолог только пожимал плечами, но не выражал никакого желания лезть в воду.

Орел уже хорошо знал и место работы и управление прибором; он уже не нуждался в руководстве.

О былых грехах слесаря забыли. Своей работой он искупил все. Теперь он заведовал всей аппаратурой — и все сознавали, что он был кладом для экспедиции.

* * *

Аконт начал раскопки на дне водоема. С давлением он уже освоился. Он совершал большие подводные прогулки и значительно ускорил свое передвижение, приделав ниже пояса пропеллер. Передвигаясь, он ложился на бок, прижимал ноги к животу и пускал пропеллер в ход. Движения пропеллера были медленны, но все же он значительно увеличил скорость передвижения.

Объехав дно на большом расстоянии, Аконт нашел бугор много выше окружающей поверхности.

Все приспособления наверху были передвинуты в новом направлении. Начались буровые работы. В новых условиях давления бурав обнаруживал замечательные свойства. Он углублялся быстрее, чем на суше — и вдруг уперся. Вынутая проба показала тот же состав, что и проба у берега, на месте добывания алмазов.

Бурение продолжалось. Однажды бурав продвинулся сильнее обычного, как бы провалился и, если бы не рукоятка, ушел из рук — очевидно, он попал в новую мягкую породу.

Аконт перенес бурение в другое место и получил тот же результат.

Но это было только на бугре, в других местах бурав упирался в еще более плотную породу, и работа почти останавливалась.

Эта загадка взволновала геолога — он детально расспрашивал, брал все новые пробы, но в воду лезть не решался. Загадка оставалась неразрешенной. Аконт целиком переехал под воду, не выходя оттуда по восемь, девять часов и имея с собой на поясе сгущенное молоко, которое сосал по трубочке.

Лагерь к тому времени представлял большую производственную организацию. Трюмы заполнялись золотом и алмазами. Нагрузка уже доходила до пределов. Решено было все оборудование оставить на острове, ничего не брать с собой из выгруженного; все свободное место, даже за счет жилой площади, заполнялось золотом и алмазами.

* * *

Была душная ночь. Предстояла гроза. Слесарю не спалось; он решил пойти проверить электродвигатели. Тихо выйдя из палатки, обошел ее, чтобы сократить путь к машинам и… замер на месте.

Чья-то тень кралась по лагерю. Судя по очертаниям — свой — матрос. Слесарь решил было продолжать дорогу, но осекся. Подумал: случись что-либо с машинами, вновь всплывут старые подозрения, и его ночное путешествие будет ложно истолковано. Он припал к земле.