Под дном морским

Ящик установили на самом краю палубы, в том месте, где не было перил; трубы спустили в воду. Генрих надел водолазный костюм, спустился под воду и укрепил трубу справа выше винта, широкой стороной наружу. Затем вдоль корпуса приладил трубки, соединявшиеся с ящиком.

То же проделано было слева и над самым винтом.

Капитан улыбался — он привык уже к сюрпризам Аконта — догадывался часто, к чему ведет та или иная затея, но на сей раз ничего не понимал.

Он весь ушел в распоряжения, связанные с отплытием яхты; разбираться ему некогда было, и затея его забавляла, особенно теперь, когда все было кончено, и судьба экспедиции переходила в его руки — вот почему он улыбался.

В 6 часов 30 минут первый гудок. Икар вьюном забегал по берегу, куда к тому времени собралась вся семья Человека во главе с ним и остававшимися членами экипажа «Разведчика».

Человек обнял свою жену, поцеловал ее, взял на руки Гоми, который трепетно к нему прижался, и направился к яхте. На лице обезьяны изобразился ужас. Она быстро-быстро заморгала глазами, тихо повела головой из стороны в сторону, а затем со звериным ревом схватила Человека за плечи и повернула к себе лицом.

Она уставилась на него, ничего не произнося, и, впервые за всю их жизнь, он увидел на ее лице крупные слезы, скатывавшиеся одна за другой. Она положила голову к нему на плечо, а рыдания становились все громче — это были человеческие слезы.

Человеку стало не по себе. Оттолкнуть ее — но ведь тридцать лет привязанности за плечами, тридцать лет такого внимания, какое редко встретишь в человеческом обществе — не ее вина, что она не человек.

Голова тихо лежала на плече, а руки крепко держали Человека. Он спустил на землю Гоми, тотчас взобравшегося на плечо к матери, взял голову жены в свои руки и повернул к себе. На него глянула человеческая тоска — так вот что к ней перешло с пересаженными яичниками… да, в этих глазах светилась человеческая глубина.

Макс стоял на палубе и наблюдал. Когда он увидел, что Человек уходит с мостков, он послал Носа с предложением взять с собой и жену.

Человек на секунду остановился, перевел глаза с Носа на жену, потом обнял ее, пересадил Гоми к себе на плечо и медленно повел ее к мосткам. Она не сопротивлялась. Чувство к Человеку пересилило страх моря и яхты. Закрыв глаза, она следовала рядом с ним, покуда он не ввел ее в каюту.

Второй гудок. В каюте, занятой оживленными пиратами, раздался невероятный шум. Каюта из предосторожности запиралась, хотя пираты не могли еще достаточно хорошо передвигаться.

Макс поспешил на шум; осторожно приоткрыл дверь.

Один из пиратов лежал на полу и беспомощно двигал руками, опрокидывая все, что ему попадалось под руку, а ногами колотил по полу с силой, подобающей вполне здоровому человеку.

Он выкрикивал по-английски какие-то крепкие ругательства, отдавал слова команды. Глаза от усилия налились кровью, и он стал похож на пиратов, какими их описывают в романах. Будь ноги в его распоряжении, он натворил бы немало бед. Когда раздался третий гудок, пират пришел буквально в неистовство — невероятным усилием он поднялся, стал на ноги — и размахнулся с явной целью ударить Макса. Макс успел отскочить и пират грохнулся об закрытую дверь.

Начинали греметь якорные цепи. Иметь подобного спутника Макс считал излишним — и без него было достаточно хлопот.

Он поспешил предупредить капитана, что одного пирата оставляет на берегу, так как он, по-видимому, потерял рассудок. Остановили цепи. Четверо вошли в каюту. Пират лежал без сознания — по-видимому, от ушиба. Его связали, отнесли на берег и передали экипажу «Разведчика», как буйного, ничего не сказав о нем.

Матросы вернулись, послышалась команда:

— Поднять якорь!

Снова зашумело, и яхта, неподвижно стоявшая много месяцев, начала легонько покачиваться. Когда подняли якоря, всех удалили с палубы — это было требование капитана — секрет выхода должен был принадлежать лишь ему одному.

Все ушли — и капитан, хранитель тайны путей к острову, остался один на палубе.

Он был горд сознанием своего секрета. Но он ошибался — с каждым поворотом винта, его секрет становился достоянием Аконта.

Тихий ход, и яхта выплыла из пристани-коробки.

Капитан один за всех прощался с остававшимися на берегу.

Яхта обогнула наружную створку коробки и вышла в открытый океан. Было самое опасное место. Капитан весь ушел в работу. Каждая пядь пространства таила гибель и могла увеличить — и сейчас уже многократно — донные богатства океана.

Однако, звериный рев отвлек его внимание. По глади океана, далеко забрасывая руки, кто-то плыл и рычал — и чем дальше уходила яхта, тем настойчивее становилось рычание и тем шире взмахи.

Капитан приложил к глазам бинокль — плыл Икар.

Яхта уже была далеко от берега, и поведение Икара было довольно странным. Капитан не мог не видеть и не понимать, что вернуться на берег Икару будет не под силу, что он рискует утонуть.

Как быть? Он позвонил Максу. Минута молчания.

— Взять его на палубу? На яхте уже лишние люди — да к тому же он слишком экспансивен. Он подумает и позвонит.