Под дном морским

Это был факт — но объяснений ему найти не могли. Не оставалось сомнений, что гидроплан для работы не годится — да и минуты пилота были сочтены. Он весь горел, как в огне.

Уже через полчаса воцарилась траурная тишина. На острове был первый покойник — тот, который прилетел спасти. Это совпадение ощущалось всем лагерем, как нечто роковое.

Был послан гонец, сообщивший потусторонней части экипажа печальную весть. Радио заработало и оповестило мир:

«Аэроплан прибыл на остров Ло-Хо и погиб при посадке. Пилот умер. Бортмеханик и корреспондент живы».

Надо было хоронить.

Семья Человека обступила лагерь. Они впервые видели мертвого — и с неослабным вниманием следили за всем, что проделывалось.

Ларс попробовал подойти ближе, посмотрел на покойника, хотел потрогать, но на него так цыкнули, что он отскочил.

К рытью могилы их не допустили. Решили вырыть глубокую яму — такую, чтобы обезьяны не могли разрыть (лагерь окрестил этим словом всю семью Человека, не вдаваясь в детали).

К рытью могилы приступили на следующий день. Рыли ее у самой опушки леса. Вначале корни, глубоко ушедшие в землю, мешали работе, а потом пошел мягкий грунт.

В могиле стоял Петро, сменивший уставшего Николая, а вверху принимали песок. Уже три метра — еще один метр и можно спокойно хоронить. Стоявший наверху матрос ждал очередной порции песка для того, чтобы откинуть ее в сторону и, не дождавшись, окликнул:

— Петро!

Ответа не последовало. Он повторил окрик — ничего! Тогда несколько человек придвинулись к краю могилы и заглянули в нее. Там зияла дыра, а Петро не было.

Переглянулись.

— Должно, дыра, — сказал Николай.

— Надо выручать.

Побежали в лагерь сообщить. Когда оттуда пришел инженер с двумя матросами, захватившими, что было под рукой, снизу раздался голос:

— Эге, ребята, да тут целая постройка!

— Жив и цел? — спросил инженер.

— Эге! Ну-ка, дайте сюда света.

Побежали за лампами. Из лиан на скорую руку свили лестницу; инженер с Николаем спустились на дно могилы.

Петро стоял и потирал бока рукой. Он ушибся при падении. Глаз освоился с полумраком и различал кой-какие очертания.

— Да, здесь, действительно, постройка. Честь честью колонны, своды. А ну-ка посвети, Николай!

Они двинулись вперед, предшествуемые Николаем с фонарем. Несомненно, это было сооружение, имевшее какое-то специальное назначение.

Николай поднял лампу выше, — сделал шаг; раздался всплеск воды, и пламя погасло.

— Николай, — окликнул инженер.

— Жив, — ответил голос из воды, — но вот фонаря не поймаю и здорово мокро.

Инженер зажег спичку — и был поражен. Николай стоял в какой-то белой массе — воды не было; фонарь лежал сбоку. Быстрым движением инженер поднял фонарь. Он был весь покрыт какими-то белыми кристалликами, но сухой. Лампа зажглась, как ни в чем не бывало.

— Ползи!

Николай, держась руками за край бассейна, вылез, весь покрытый кристаллами.

Они обошли бассейн и уткнулись в дверь, покрытую тиснением по золоту.

— Вот так штука, — сказал Петро, к которому перешел фонарь, — жилось, видать, публике недурно.

Дверь легко приоткрылась в коридор, оканчивавшийся круглой залой. Посередине стоял столб, а на нем железное кольцо. Столб был каменный, из куска скалы, и место, где прикреплялось кольцо, было сильно натерто.

Из залы вели три двери.

— Вот что, — сказал инженер, — надо идти. Захороним, а потом вернемся осмотреть.

Когда они вышли на свет, оказалось, что под землей они пробыли почти три часа, тогда как у них было ощущение не более получаса. Проверили по часам — верно, два с половиной-три часа.

— В чем дело? Опять колдовство, — сказал инженер. — Чувствую, что увижу тут вещи, которые не снились ни одному романисту. Там прет и обжигает тепло, тут три часа за полчаса сходят.

Однако, было не до размышлений.

Надо было рыть новую могилу. Отошли на другой конец и у опушки леса, в виду пристани, начали снова рыть. На глубине трех метров лопата ударилась в камень.

Тут решено было захоронить пилота. Траурная процессия, замыкаемая «обезьянами», двинулась к могиле. «Обезьян» остановили на приличном расстоянии, опустили тело и засыпали, а землю сравняли так, чтобы никто не мог найти места погребения.

Когда все вернулись в лагерь, инженер рассказал оставшимся обо всем виденном.

Геолог посмотрел кристаллик, положил кусочек на язык.

— Ясно, тут был бассейн с раствором какой-то соли.

Все взяли по кристаллику и попробовали; в знак согласия кивнули головой.

— Это было очень, очень давно, — продолжал геолог, — в силу сухости воздуха и хорошей тяги, вода постепенно испарялась, а раствор все крепчал. Видимо, никто не мешал процессу. Образовался насыщенный раствор, то, что называется маточным раствором. Когда Николай упал в бассейн, он дал толчок к тому, чтобы соль выкристаллизовалась. Таким образом, образовалась та белая масса, которую вы видели. Там должно быть много интересного — завтра я иду с вами.

Наутро, после этого разговора, чуть свет, маленькая дочь Человека, Лика, лет десяти-одиннадцати, осторожно, крадучись, пробиралась к вырытой яме. Ее чрезвычайно занимало, что там делали накануне.