Под флаг адмирала Макарова (СИ)

Командир броненосца принялся энергично распоряжаться, а Вирениус достал папиросу — стоявший рядом офицер предупредительно чиркнул спичкой — с одной рукой «их превосходительству» это сделать было бы трудно. Ведь вторая была на «косынке», полусогнутая. И отчаянно соображал, поступил ли он правильно, поддавшись уговорам Михеева, или ошибся — а на ходе сражения это скажется самым фатальным образом.

Да, «Асама» покалечена, но есть «Ивате», хотя с другой стороны против врага четыре русских корабля, причем три «малых» с броневыми поясами приличной толщины. А еще подбегут четыре «калеки» — «Блестящий» с «Быстрым» и парочка оставшихся «номерных». Эсминцы на двадцати узлах, больше дать не в силах, а те на пятнадцати — атака самоубийственная на такой скорости, но шансы есть.

— Имею на то право — Алексеев не отрешал меня от командования отрядом, Добротворский под моим началом, — пробормотал Вирениус, наблюдая в прорезь рубки за «Ивате», что пытался преградить «Ослябе» дорогу к «Асаме», идя на сходящихся курсах. На серьезно поврежденного «японца» надвигались две канонерки и «Донской», решительно так, и, судя по всему, выдав полный ход, какой смогли набрать. Причем, «Храбрый» ухитрился задействовать оба восьмидюймовых орудия — правым стрелял по «Асаме», а левым по «Ивате». «Грозящий» своей 229 мм пушкой «лупил» по «подранку», высоченные всплески вставали чуть ли не рядышком, вообще-то практическим накрытием, и можно не сомневаться, что с десяти кабельтовых начнет попадать уже не случайно. А попадания снарядом в восемь с половиной пудов веса станут для вражеского крейсера фатальными.

Ведь русские канонерки шли на самом выгодном догоняющем курсе, и могли задействовать все три своих крупнокалиберных пушки, что имелись на них. Да и 152 мм и 120 мм орудия «Донского» привносили свою лепту, и главное — «Асама» был вынужден стрелять по нему в первую очередь, как по самому большому противнику, и, следовательно, наиболее опасному. Хотя не так и слаб отряд Добротворского — если водоизмещение и вооружение всех трех кораблей отряда подсчитать совокупно, то получится примерное равенство, тем более в кормовой башне неприятельского крейсера одна из 203 мм пушек уткнулась стволом в небо.

— Ваше превосходительство! «Рюрик» повернул к нам и набирает ход, сигнал «не могу управляться» спущен!

Вирениус обернулся и присмотрелся, сощурив глаза, даже не взглянув в бинокль — двухтрубный крейсер, что раньше едва полз, теперь спешил на помощь, и под его форштевнем пенились волны…

Броненосный крейсер «Рюрик» в бою…

Глава 38

— «Асама» тонет, ваше превосходительство!

Зрелище поверженного врага подействовало даже на спокойного каперанга Михеева. Все же первый бой для его броненосца закончился первой победой, и столь значимой. Именно несколько залпов «Осляби» сломили сопротивление японского крейсера, и двум атаковавшим миноносцам удалось поразить противника торпедой.

— Вижу, Константин Борисович, но бой еще не закончен! Теперь нужно сблизиться с «Ивате», и показать неприятелю, как у нас после зимовки оголодавшие медведи берлогу покидают!

— Покажем, ваше превосходительство, как есть покажем!

Ликующие крики снова прокатились по «Ослябе», у комендоров словно силы добавились, орудия били по японскому флагману с запредельной скорострельностью. А вот у борта «Асамы» упал высокий водяной гейзер, и стало видно, как избитый корабль быстро кренится на борт, орудийные стволы стали уходить в пенящиеся волны. Еще минута завораживающего зрелища, и крейсер лег на борт, но не перевернулся, хотя Андрей Андреевич ожидал именно этого. Просто лег, а там носовая часть стала стремительно зарываться в волны. Вскоре торчала только корма с неподвижными винтами, и «Асама» скрылась с поверхности моря, разбросав повсюду всяческие обломки. Но кое-где были заметны и люди, и Вирениус поморщился.

— Пусть спасают команду. Да уж — миноносцы дошли, но гибель их не напрасна — свое дело они сделали. Остался только один. И тот со «счастливым» номером — три двойки…

Договорить Андрей Андреевич не успел — страшный удар по броневой рубке сбил многих с ног, взрыв оглушил до звона в ушах. Ворвавшиеся в амбразуры языки пламени произвели на него жутко впечатление, ощутил, как опалило огнем бороду и усы. И выводы сделал сразу, как только ему помогли подняться на ноги. Выругался, не прибегая к «загибам».

— Это шестидюймовый фугас, попадет бронебойным снарядом, и полная хана будет. Северный полярный лис прибежит к нам на погибель…