Под флаг адмирала Макарова (СИ)

Михеев стоял рядом с ним и всматривался в бинокль — командир «Осляби» был на удивление спокоен — или нервы стальными канатами, либо несколько иначе смотрит на происходящие события. И на то были причины — огонь главным калибром, что вели два «инока» по одной цели начал сказываться — как корабль линии «итальянец» фактически выбыл. Но продолжал находиться в строю, отвлекая на себя снаряды русских броненосцев. И вот тут надо принимать решение, которое способно повлиять на ход не только сражения, но и самой войны.

— Будем добивать «Ниссин» до невменяемости, Константин Борисович, или перенесем огонь на «Касугу»?

Вопрос далеко непраздный — «подранков» следует добивать, у японцев хорошие верфи, через месяц отремонтируют корабль, и он будет как новый. Но с другой стороны нужно выбить еще одного врага, снизить его огневые возможности до минимума. Идет ожесточенное сражение, в котором неизбежны потери — «Петропавловск», как говорится, «первая ласточка». А ремонтные возможности гораздо хуже, только по одному нормальному доку во всех трех главных базах, считая Владивосток, причем в Порт-Артуре не для броненосцев. К тому же приближается ночь и не только для русских — для самураев она будет тоже беспокойной. Матусевичу придется доказывать, что чин контр-адмирала просто так не дается, нужно потопить торпедами чего-то более весомое, чем вражеские миноносцы.

— Перенести огонь на «Касугу», Константин Борисович! И дайте сигнал на «Пересвет». Если вышибем его, то тогда сможем оказать помощь отряду наместника — или прибавим ход и добьем «гарибальдийцев». Оба эти варианта перспективны, с какой стороны не взглянуть.

Вирениус отошел на противоположную сторону рубки и стал рассматривать эпохальную картину огромного морского сражения. Крейсера Камимуры сцепились насмерть с «рюриковичами» и «Баяном» Рейценштейна. Теперь силы были равные — на помощь своим «деткам» пришел «Рюрик». Бой шел на равных — японцы превосходили в полтора раза в 203 мм пушках, зато перевес в шестидюймовых орудиях был уже на нашей стороне, причем значительный. Ведь на каждом из больших крейсеров установили по полудюжине таких пушек, причем на юте «России» поставили взамен одного 152 мм орудия восьмидюймовую установку с массивным щитом, единственныю, что имелась в запасе, из тех двух пушек, что сняли с «Храброго».

Саму канонерку Вирениус тоже разглядел — «эскадренные» канонерские лодки сражались в стороне с отрядом Уриу, и не выглядели «мальчиками для битья». Перевооружение на шестидюймовые пушки Кане, и наличие хорошего бронирования сыграло свою роль, и если бы ход был больше на четыре–пять узлов, то уже японцам пришлось бы туго.

А вот японские «собачки» сцепились с «Донским» и «Аскольдом», и лишь «Новик» с большими миноносцами пока в драку не влезали, блюли категорический приказ Макарова дожидаться удобного случая, и тогда постараться торпедировать поврежденные вражеские корабли. Старый крейсер благодаря броневому поясу сражался уверенно, хотя горел, а вот корабль Эссена уже лишился средней трубы, и силуэтом стал походить на корабли «лягушатников». Но утихомирь Николая Оттовича было сложно — «Иосино», судя по всему, уже нахватался снарядов.

— Ваше превосходительство! «Ясима» отваливает в сторону, идет как наш «Петропавловск». И оседает носом!

В голосе Михеева было столько радости, что Вирениус живо вернулся на прежнее место. И нет сейчас для русских моряков прекрасней зрелища, чем вываливающийся из строя вражеский корабль, заметно зарывающийся в волны массивным форштевнем…

Они сражались с японцами, и погибали — и не их вина, что та война была с треском проиграна…

Глава 62

— Дева очень талантлив, но Сигэте слишком несчастен, и это отражается на тех кораблях, что состоят под его командой. Просто притягивают к себе вражеские снаряды, как произошло с «Такасаго». Теперь я в этом убедился воочию — собственными глазами, которым всегда верю. Нужно делать паузу, и на время прервать бой — командам нужно отдохнуть. Поднимите сигнал!