Под флагом ''Катрионы''

Друзья Стивенсона иногда, случайно встречали Кэт Драммонд или на сцене маленького театра в Эдинбурге, или на подмостках пригородных кабачков, где она по-прежнему танцевала и пела, но и пела она уже глуше, срываясь и тяжело дыша, и танцевала только одни старинные вальсы – чинные, строгие, неутомительные.

Хэнли познакомился с Кэт и в глаза и за глаза называл ее девушкой с далеких гор. Заинтересовался ею и Бакстер, и она ненадолго увлеклась им – другом нелепого, сумасбродно-благородного Луи, который, подчинясь своему отцу, тем самым пренебрег всем, а всё для Кэт называлось сердцем.

Кэт Драммонд за сорок пять лет своей жизни дважды прочитала библию, трижды – «Записки Пиквикского клуба» и пять раз – «Остров сокровищ». Библию она читала потому, что в ней искала и не находила утешения и оправдания своих нетяжелых грехов и блистательных добродетелей; к числу последних следовало отнести доверчивость, щедрость и незлопамятность. «Остров сокровищ» не мог не понравиться ей, как и любому из тех, кто хоть однажды читал эту книгу. Но, кажется, нет на свете человека, который прочел ее только один раз…

У Кэт не хватало времени на то, чтобы прочесть и другие романы Стивенсона. В сорок лет ее уже не приглашали в театры и разве что из милости предоставляли подмостки непопулярных таверн. Там, где двадцать лет назад ей аплодировали, теперь смотрели на нее с нетерпеливой скукой. Пыталась Кэт гадать на картах, но ей никто не верил: всем и каждому она предсказывала сто лет жизни, сулила могучее здоровье, множество детей и обилие внуков.

Некая доля правдоподобия необходима и в ремесле гадалки.

Доброе сердце не позволяло Кэт лгать.

В последние минуты своей жизни Кэт видела перед собою юношу в бархатной куртке, с длинными волосами, виноватым взором больших, увлажненных слезами глаз. Кэт чудился голос юноши; она вспомнила свои слова, произнесенные много лет назад. И, умирая, она шептала: «Милый, дорогой, единственный, кто меня по-настоящему любил…»

Она умерла в марте 1893 года.

Часть восьмая Мастер большой мечты

Глава первая Очень серьезный разговор

январе 1893 года Стивенсон заболел. Это не было обычной вспышкой туберкулеза, – врачи не умели определить, чем именно он болен: английский военный хирург – он же терапевт и зубной врач – утверждал, что у Стивенсона инфлуэнция, весьма опасная потому, что больной страдает туберкулезом. Местный колдун Ке-Лешили презрительно опроверг диагноз англичанина, заявив, что Тузитала просто устал и ему следует лежать в постели ровно двадцать дней – ногами на восток.

Стивенсон поверил Ке-Лешили и поступил по его совету. В середине января он приступил к новому роману под названием «Сент-Ив». Рано утром, как обычно, к нему пришла его падчерица, и он продиктовал ей экспозицию романа, которая на этот раз выглядела несколько странно: она была сумбурна, фразы вялы, и автор не пожелал трудиться над ними после того, как вся предварительная работа – до начала новой главы – была закончена.

– Наш Луи тяжело болен, – сказала Изабелла Стронг Фенни и Ллойду. – Вот взгляните, что он мне продиктовал.

Фенни вслух прочитала только что расшифрованную стенограмму:

«СЕНТ-ИВ – это время наполеоновских войн. Исторический фон в романе будет сужен, не в нем суть. Французские военнопленные заключены в эдинбургскую крепость. Один из них совершает побег. Много приключений, неожиданных встреч, сюжет обострен, герой романа вот-вот попадется, будет задержан, он в невероятно опасном положении, но – раз, два – и герой спасен…»

– В рукописи действительно «раз, два»? – недоверчиво спросил Ллойд, глядя на сестру.

– Я не виновата, – сказала Изабелла. – Я пишу то, что мне диктуют. Конечно, это «раз, два» очень странно, – наш Луи любит точность, подробности и никогда не продиктует такой приблизительной формулировки…

– Однако продиктовал, – печально произнесла Фенни и стала читать дальше:

«… Весь интерес повествования сосредоточен на Сент-Иве и его любви к англичанке Флоре Гилькрист. Эта английская мисс имеет в себе черты характера Катрионы, но более решительна, смела и… Воспоминания, воспоминания, дорогая моя, и, кроме того, я лишен необходимых материалов, я не знаю, какую одежду носили пленные, брили их или же они принуждены были отпускать бороду. Я должен припомнить кое-что из дней моей юности…»

– Он диктовал, вслух думал, и я всё записала, – словно оправдываясь в чем-то, заявила Изабелла. – Не знаю, мама, что именно должен он вспомнить из дней своей юности…

– А я знаю, – произнесла Фенни и, кинув тетрадь на стол, поспешно вышла из гостиной.

– Тайна? – улыбнулся Ллойд.

Его сестра молча пожала плечами и вышла вслед за матерью.