Под флагом цвета крови и свободы

– Потому что ты его неправильно держишь. Как и шпагу, кстати, но это не столь заметно, потому что она легче, – Морено слегка нахмурилась, дотрагиваясь до его руки. – Расставь пальцы шире, а большой направь вдоль рукояти. И напряги запястье: именно за счет него движется клинок. Теперь нападай.

– К… Как? Прямо… – Генри с сомнением обшарил глазами ее тонкую фигуру. – Вы… возьмите хотя бы нож или что-нибудь!..

– Заставь меня, – спокойно ответила Морено, заложив руки за спину.

От первых двух выпадов Генри она уклонилась, просто поочередно отведя назад левое и правое плечо. Когда он, уже потихоньку начав понимать, как действовать новым оружием – не пытаться колоть или сильно размахивать им, а наносить более короткие рубящие удары – напал в третий раз, она наконец пригнулась и вытянула из свертка второй катласс, выставив его перед собой в качестве блока.

– Долго еще собираешься во всем полагаться на Джека? Работай! – с необычным для нее задором крикнула она.

– Я… Я… Я вовсе не полагаюсь!.. – тщетно пытаясь достать ее одним из своих выпадов, отзывался юноша. – Я вообще стараюсь всего добиваться сам!

– Неужели? Да бей же сильнее, не бойся так!

– Я… Я и не боюсь! Он просто мой друг, такой же, как и ваш! – звонко разносился по палубе юношеский голос.

На шум и звон оружия выбрались разбуженные пираты. Сперва они, как видно, решили, что ранним утром кто-то неожиданно напал на судно; но когда стало ясно, что схватка шуточная, послышались одобрительные и подбадривающие возгласы в адрес обоих противников. На капитанском мостике появился сам Джек Рэдфорд, тоже с интересом наблюдавший за боем.

Эдвард стоял в толпе: стиснутый со всех сторон, он был одним из тех немногих, кто не получал от этого зрелища никакого удовольствия. Напротив, наблюдать за оживленными, наслаждавшимися ощущением силы и свободы Эрнестой и Генри – юноша между выпадами ухитрялся звонко смеяться, запрокидывая голову, да и у самой Морено непривычно ярко сияли глаза – казалось ему чем-то противоестественным, отвратительным и донельзя фальшивым. Какое-то странное смущение заставляло Эдварда отводить глаза и страстно желать заткнуть и уши всякий раз, когда раздавался скрежет скрестившихся клинков или чей-либо слишком громкий возглас.

Не вытерпев, он низко опустил голову, покрепче сжал виски пальцами, закрывая уши – и именно в этот момент Эрнеста, отбросив в сторону катласс Генри, с победоносным видом приставила свой клинок к его горлу:

– Сдаешься?

– Сдаюсь, сдаюсь! – примирительно поднимая вверх обе руки, со смехом ответил тот. Джек, улыбаясь, встал между ними:

– Ну все, довольно. Нормально? Никто не пострадал? – обращаясь явно больше к юноше, с необыкновенной заботой спрашивал он. Эрнеста, прищурившись и тоже чуть заметно усмехаясь, наблюдала за ними.

Эдвард отвернулся. На душе было пусто, мерзко и противно.

Больше всего на свете ему сейчас хотелось выпить.

***

Было уже полуденное жаркое время, когда отобедавшие и переделавшие все утренние дела пираты разбрелись по всей палубе в участки, где паруса создавали хоть какую-то защиту от солнца, лениво переговариваясь между собой, выполняя какие-то нехитрые работы наподобие починки собственной одежды или просто тихо подремывая в теньке. Словом, был тихий и излюбленный всеми моряками час, и боцман Макферсон тоже собирался немного отдохнуть от трудов праведных. Однако спать ему мешал негромкий, но слишком чистый и звонкий смех Генри, о чем-то переговаривавшегося со старыми матросами на баке, которым он помогал счищать пороховой нагар с мушкетов, и поэтому он просто улегся на расстеленную холстину, наслаждаясь редкими минутами покоя.

Неожиданно рядом с ним присела Эрнеста, державшая в руках тонкую бечевку, с одной стороны уже увязанную во множество замысловатых узлов, и при виде ее необычайно серьезного тонкого лица Макферсон проснулся окончательно.

– Кто он вообще такой, этот Генри? – негромко полюбопытствовала Эрнеста, искоса наблюдая за ним. Макферсон поморщился:

– Видите ли, мисс… У нас об этом как-то не принято говорить.

– Я не из болтливых, – небрежно заверила его девушка, накручивая на пальцы бечевку. – Просто хотелось бы знать, каким образом парень, в жизни не видавший моря, смог оказаться в команде старины Джека Рэдфорда.

Старый боцман помолчал, тоже с каким-то странным выражением лица наблюдая за сияющим юношей, которого, казалось, не смущали ни грязь, ни тяжесть выполняемой работы: за все он брался с охотой, не теряя своего терпеливого и вежливого отношения к окружающим.

– Мисс, Джек, конечно, не любит, когда мы об этом вспоминаем; но, если желаете, я расскажу. Вы же помните, как три года тому назад проклятый старпом Робинс организовал бунт на судне, а потом оставил нашего капитана на простой доске в открытом море?

– Слыхала, – сквозь зубы процедила Эрнеста: воспоминания об этом явно были ей неприятны.