Под гипнозом

Эта незрелость, как правило служит двум целям. Во-первых, не каждый объявит вас чужаком в своем кругу. На самом же деле, использование настоящего, другого первого имени означало бы отсутствие интимности. Указание на то, что вы встретились после того как были детьми, растворяется, и исходя из этого вы принадлежите к разным кругам. Вторая, и гораздо более важная цель означает, что аутсайдер никогда не станет частью определенного круга.

— Я позвоню ей в выходные, — сказала леди Мерриуэзер.

— Она будет в восторге, Лилибет, — поскольку не могла произнести Элизабет, когда была ребенком.

После того, как они убрались, я съела канапе из копчёного лосося, огурца и курицы на серебряных шпажках. Они были очень вкусными. Я была голодна. Действительно голодна. Затем я набросилась на теплые, мягкие булочки, которые щедро намазала нежнейшим кремом и джемом. За ними последовало розовое миндальное печенье, и в конце немножко греховно сладкого шоколадного слоеного торта.

Когда я уже больше не смогла съесть ни крошки, я была готова. Я точно знала, что хотела и меня никто не остановит. Неблагонадежного, опозоренного, ужасно несчастного, с шелковистыми волосами доктора Кейна.

Глава 17

Если вы хотите поразить мужчину в грудь — цельтесь в его пах.

Бэт Мастерсон.

Марлоу

Берилл только что ушла, а я сидел, глядя в стакан с виски, когда вдруг открылась входная дверь. Я поднял взгляд — и вот она, прекрасная богиня.

Мгновение мы просто пристально смотрели друг на друга. Я вздрогнул и из-за своего волнения, и из-за её странного блеска в глазах.

— Как вы сюда попали?

Она пожала плечами.

— Берилл. Надеюсь, вы не против. Мне бы не хотелось, чтобы у неё были неприятности.

«Что ты здесь делаешь?» хотел я спросить, но не смог. Весь мир растворился в никуда. Здесь были только я, она и этот кабинет, и мы висели на волоске, на краю Вселенной. Я уставился на неё, как будто находился во сне.

Она двигалась ко мне не спеша и извилисто: каждый шаг был как движение танца семи покрывал. Развязав пояс мехового пальто, она небрежным движением подвигала плечами. Оно сползло, упав на пол с мягким стуком.

Под ним на ней было надето простое чёрное платье. Её руки двинулись к затылку. Я услышал звук растегивающейся молнии. Она взялась за ткань платья на плечах, приподняла и позволила ему лужицей упасть вокруг её ног.

Я резко вздохнул. В полумраке моего кабинета её тело было настолько бледным, что светилось на фоне её чёрного нижнего белья. Всё в ней словно кричало. Драгоценно. Сексуально. Таинственно. Запретно. В самом деле, она не казалась реальной. Как будто после того как я оставил её в зимнем саду, она действительно превратилась в своего рода водяную нимфу из мифов.

Она завела обе руки себе за спину и расстегнула бюстгальтер, позволив ему упасть в сторону. Её грудь была округлой с красноватыми ореолами. Как только я их увидел, то сразу захотел прикоснуться к ним губами.

Пальцами она подцепила трусики. Какими бы маленькими они ни были, но они были последним бастионом между мной и способом трезво мыслить. «Не делай этого» я хотел закричать, но моё горло было намертво запечатано. Я хотел видеть, что скрывал этот клочок ткани.

Её руки замерли, а глаза переметнулись к моим. Она посмотрела на меня. И смотреть в её глаза было так же, что смотреться в зеркало. Они были переполнены похотью. Именно чистой, неподдельной, непримиримой, абсолютно нуждающейся в трахе.

Эту женщину нельзя было назвать «динамо». Она не знала, как состроить из себя недотрогу. Её сущность заполнила пространство, а затем её руки стали двигаться вниз. Как бы сильно мне ни хотелось следовать взглядом за ними, чтобы сойти с ума ещё сильнее, я не мог отвести от её глаз. Они были так прекрасны.

Я удерживал её взгляд, пока она не подошла ближе. Лишь до тех пор, пока я не смог противиться этому безумию. Затем я посмотрел вниз. И я, блядь, задохнулся оттого, что увидел. Прекрасная. Мои глаза ласкали её белокурые завитки в средоточие её бёдер. Полностью обнажённая она подошла ко мне, ногой отодвинув стул. Затем проскользнула между столом и мной, и уселась на него. Она расставила ноги по обе стороны от меня и, положив ладони на стол, раздвинула колени. Широко.

Мои глаза раскрылись, как у школьника в кондитерской. Я уставился, прикованный к виду её прекрасной маленькой киски, раскрывшейся и предлагающей все свои секреты, каждый изгиб розовой плоти был моим: смотреть, пробовать, и… обладать. Я смотрел, как густой мёд собирался и медленно скатывался вниз по её лону. Внутренние стороны её бёдер от этого словно мерцали. Подобно человеку в трансе, я протянул руку и поместил свой палец в её влажную норку. Со сдавленным звуком она откинула голову назад, обнажив длинный белоснежный изгиб своей шеи. Мой палец изогнулся и стал гладить прекрасно увлажнённые мышцы, в ответ они сладко сжимались. Я извлёк палец. Оливии это совсем не понравилось. Захныкав, она заёрзала, поддаваясь бёдрами немного вперёд, как бы давая шанс моему пальцу.