Под грифом «Любой ценой»

– Понимаешь, один из его очень хороших друзей работает на нас. Через него мы обо всем и узнали.

– Ловко работаете, – похвалил Джин.

– Пойми сам, на войне живем.

– Хорошо, я согласен с вами сотрудничать, – прикинулся простаком Джин. – Только никаких документов подписывать не буду.

– Тогда спокойной ночи, – поднялся Гызмал.

– Давай, – пожал ему руку Джин.

«Если следовать логике, завтра мне необходимо предупредить об аресте Тэваза и предложить ему убить Гызмала. Это не что иное, как непрофессиональная проверка», – размышлял он, направляясь в комнату.

Глеб Васильевич вошел в кабинет директора и кашлянул в кулак.

– Это вы? – расстроенно спросил тот и показал взглядом на стул: – Проходите.

– Спасибо. – Глеб Васильевич прошел к столу для совещаний и сел.

– С чем пожаловали? – напрягся директор.

– Вот. – Глеб Васильевич торопливо раскрыл папку, вынул заявление и протянул через стол.

– Так, – надевая очки, вздохнул директор и стал читать.

Глеб Васильевич, замерев дыхание, ждал.

Он очень волновался. Если сейчас что-то пойдет не так, то оказавшиеся в Тель-Авиве сын и жена окажутся без средств к существованию.

Между тем директор хмыкнул, снял очки, сунул дужку в рот и поднял на него задумчивый взгляд.

– Что-то не так? – подался вперед Тихонов.

– Все так, – покачал головой директор, – только странно все как-то…

– Разве я не имею права отдохнуть?

– Почему? Конечно, имеете! – закивал директор. – На вас столько сразу свалилось… Но почему именно сейчас?

– Я все равно не могу работать, пока не станет ясно, будет мой сын жить или нет, – стараясь говорить как можно убедительнее, ответил Глеб Васильевич.

– М-да. – Директор отложил листок в сторону.

– Так вы подпишете или нет? – заволновался Глеб Васильевич.

– Но почему вы хотите именно в Абхазию? – спросил директор.

– А что тут такого? – задал встречный вопрос Тихонов. – Это курорт Министерства обороны, а я работаю на это ведомство. Если помните, даже имею звание.

– Помню, – кивнул директор. – Полковник запаса, и имеете право поехать туда отдыхать. Но разве мало других мест?

– Там у меня друг работает, – соврал Глеб Васильевич, – главный врач. Не виделись давно.

– Хорошо, – вздохнул директор. – А путевка?

– Ах, да. – Глеб Васильевич снова торопливо открыл папку и вынул бланк с печатями. – Вот.

– Уже оформили? – удивился директор.

– Да, сейчас начало сезона, еще относительно свободно, – кивнул Глеб Васильевич. – К тому же, сами знаете, туда еще не все охотно едут.

– Хорошо, – поднял вверх руки директор. – Сдаюсь.

«Куда бы ты делся?» – подумал Глеб Васильевич, глядя, как он подписывает заявление на отпуск.

Курочкин ждал его в машине напротив того самого бара, где они встречались первый раз.

– Скажите честно, на кого вы работаете? – устроившись на переднее сиденье, спросил Глеб Васильевич.

– А вам какая разница? – удивился Курочкин.

– Хотя ладно, – махнул рукой Глеб Васильевич, – не говорите. Все равно соврете.

– Ну почему вы так категоричны? – рассмеялся Курочкин и завел машину.

– Какие мои дальнейшие действия?

– А вам разрешили ехать?

– Конечно, – Глеб Васильевич вцепился двумя руками в стоящий на коленях портфель, словно испугавшись, что Курочкин сейчас отберет у него отпускной и путевку. – Вы так и не ответили.

– Что делать? – переспросил Курочкин: – Спокойно собираться в дорогу.

– А как быть с вещами?

– Вот об этом я и хотел с вами поговорить, – отъезжая от обочины, кивнул Курочкин. – Вам придется все оставить.

– Совсем все? – встрепенулся Глеб Васильевич.

– Я понимаю, вы сейчас скажете, что у вас есть семейные реликвии, – ловко управляя машиной, заговорил Курочкин. – Альбом с фотографиями, памятные подарки… Ничего этого брать с собой нельзя. Это сразу насторожит спецслужбы. И вообще, берите то, что не жалко выбросить.

– Это как? – не понял Глеб Васильевич.

– Возможно, если все сложится, как я задумал, из санатория вы уйдете в майке, трусах и пляжных тапках. Все это и ваши часы с дарственной надписью позже найдут на пляже. Среди оставленных в номере вещей не должно быть ничего, что может натолкнуть на мысль о готовящемся побеге. Для всех вы утонете. С вашим сердцем, после всего пережитого, такой исход не вызовет подозрений.

– А сын, жена? – глядя на дорогу невидящими глазами, спросил Глеб Васильевич.

Ему с самого утра казалось, что все происходящее – просто сон. Разве мог он еще месяц назад представить себя в роли предателя?

– За них не переживайте, – перестраиваясь в левый ряд, успокоил его Курочкин. – Израиль не выдает даже преступников, а ваши родственники тем более в безопасности. Как только вы окажетесь в Грузии и подпишете документы о сотрудничестве, вторая часть денег будет тут же перечислена на счет клиники.

– Куда потом меня отправят?

– Конечно, в Америку, – удивился вопросу Курочкин. – Но имейте в виду: вы ни при каких обстоятельствах не должны говорить, как вам удалось покинуть Россию. Меня вычеркните из памяти. Все за вас придумают.

– Почему? – часто захлопал глазами Глеб Васильевич.