Под грифом «секретно» (СИ)

Тебе виднее. И только третий квест уже привёл меня к гитаре — она была у оперного певца, поющего по переходам, также не имевшего бумажки о профильном образовании. Вот тут уж пришлось попотеть — бумажку-то я достал, вот только худрук наотрез отказывался его принимать, грея место для кого-то другого. Тогда я пообщался со всеми неписями в театре, и выяснил, что Ссудаков забирает себе половину их зарплаты, если же кого-то это не устраивало, то следовало увольнение, а на карьере можно было ставить крест. И я избавился от него, доказав его мошенническую схему.

Неписи же только недавно начали получать жетоны, квест что-ли сам сгенерировался?

Вроде нет, всё это было прописано заранее, просто неписям же не предусматривалась зарплата…

Пьёте, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы? — весело произнесла вошедшая на кухню Света.

Не дуешься?

А зачем? Разве это поможет? Но поднимать тебя, когда упадёшь, я не хочу, и тащить тоже, учти.

Да что ты, прям, как с ребёнком?!

Не у меня зубы режутся, да и у вас первые сорок лет детства самые трудные.

Мы по чуть-чуть, прекращай.

Не знала бы вашего чуть-чуть — не говорила.

Девушка, а где прежняя Света?

Она уже давно не девушка…

Нашла чем гордиться… — перебил я её.

Ей пришлось повзрослеть, пошляк!

Вообще-то когда я уже ходил на горшок, ты всё ещё пачкала памперсы, так что имей уважение к старшим…

Нашёл чем гордиться! — парировала она моей же фразой. — Сразу видно возрастную деменцию.

О чём вообще можно спорить с человеком, который за столько лет даже стоя писать не научился?!

Ну это уже удар ниже пояса! Так что за мной техническая победа.

Юр, будь другом, огласи результат жюри.

Протестую! Попытка давления на жюри! Юра, будь добр, пожалуйста, а не будь другом…

Ну тогда ничья. — развел он руки, ухмыляясь.

Друг называется. — влил я водку ему в кружку пива.

Через несколько дней у меня уже заново выросли ногти, а кости, следом, практически срослись, что позволило мне уже сносно ходить, пусть и на костылях, на которые я продолжал опираться, не наступая на правую ногу, правда я по-прежнему всё ещё был щербатым, но зубы уже успели прорезаться. Я постепенно оживал, и находился в отличнейшем настроении. В это время все наши шесть лагерей уже обосновались в Городе, и мы своими силами ремонтировали и облагораживали его — заделывали декоративные трещины в домах, красили стены, чинили дороги и так далее. Не знаю, кто из нас начал этот процесс, но подхватили его в итоге все — без команд и приказов, без просьб и уговоров, а просто потому, что так хотели, или же не желая прослыть тунеядцами. Постепенно без вмешательства, а точнее вредительства, чиновников, Город превращался в красивое и ухоженное место, в котором становилось приятно жить. Не в силах ещё делать что-то более сложное, я красил стены на уровне своего роста. Удивительно, но неписям не приходило в голову, что они живут как в руинах после арт-обстрела, и что могут сами менять свой окружающий мир. Для них всё это было в порядке вещей, ведь они всю свою жизнь прожили среди окружающей серости и разрухи. В итоге, увидев, во что превращаются их улицы, они стали жертвовать нам жетоны и краску, инструменты и расходные материалы, а также сами подключались к этой работе. Мы выбирали кварталы для своего жилья подальше от магазинов, но вот цветастые дома могли привлечь ненужное внимание, словно успешное предприятие или бизнес для чиновников, которые они отжали без счёта в нашей стране. Но по примеру региональных предпринимателей, целенаправленно уводящих свои компании в убытки перед запланированным визитом таких гостей, спасая их тем самым от захватов, мы действовать не собирались — жить нужно в прекрасном месте, а не в говне. И пусть это был более сложный путь, но скрывать вечно своё местоположение было бы всё равно невозможно. По итогу обстрела нашей линии блокады, мы, в общей сложности, потеряли около десятка БТР и двадцати БМП, и оставшуюся технику сейчас берегли как зеницу ока.

После получения навыка «телепатия» Света стала убеждена, что здесь есть и навык «телекинез», и через несколько дней изнурительных попыток её затея, наконец, увенчалась успехом. Я тоже пытался, понимая, что «телекинез» вряд ли завязан на «телепатии», и, в теории, я бы смог им овладеть, но то ли я был недостаточно прилежным, то ли просто не обладал необходимым потенциалом, у меня это так и не вышло.

За это время у меня случилось два неприятных разговора — один тет-а-тет с Удальковым, который был недоволен тем, что у меня по-прежнему в совете на один голос больше, хоть я и подставил всех, другой состоялся во время совета по той же причине:

Вместо того, чтобы выбрать наказание за то, что мы стали здесь смертными, у него дополнительный голос в совете и командирские полномочия. Я предлагаю проголосовать как минимум за лишение Виктора второго голоса. — заявил Удальков.

Напомню, что свои обязательства по передаче навыка я выполнил. — повторил я то же, что и ответил ему в приватном разговоре.

Однако навык, который ты передал оказался с подвохом, значит и наш договор стоит пересмотреть.