Под грозой (сборник)

и с затуманенными глазами взяла в руки Андрей-

кину голову и поцеловала.

17.

Хлеба хватило только на вечер и на утро.

Сели и стали думать, что делать дальше? Еще не

один день, может быть, будет война, а в доме ни

муки, ни денег, ни картошки, ни даже отрубей.

— Что будем делать?— говорила мать и смот-

рела на Андрейку так, словно он и в самом деле

мог чем-нибудь помочь.

Андрейка сидел, сморщив лоб,—хотелось про-

думать что-нибудь.

И вдруг он вспомнил.

— Мать, а если в комитет пойти?

— В комитет? — отозвалась мать.—Отец гово-

рил про комитет.

— Да кто пойдет?

— Я пойду,—твердо сказал Андрейка.

— Что же ты можешь там сказать?

— Все скажу—как живем, бедствуем... Я пойду.

Пушки сегодня стреляли редко, и мать согла-

силась:

— Иди.

Долго искал комитет Андрейка. В прежней

квартире его не было. Тогда Андрейка сбегал

к товарищу отца, Степанову, и там рассказали ему,

как найти комитет и кого спросить.

На станции, в маленькой сторожке, Андрейка

увидел человек пять рабочих. Синел табачный

дым, гудели в дыму разговоры.

— Кого тебе?— спросил молодой рабочий.

— Ивана Петровича.

— Товарищ Федотов, к тебе.

Низенький, средних лет, человек обернулся

к Андрейке, посмотрел на него быстрыми глазами

и спросил:

— Что скажешь?

Андрейка рассказал про отца и про то, что

у них хлеба нет.

— Щербаков? Знаю,—живо отозвался Иван

Петрович. — Кой - чем помочь можно. Товарищ

Васильев,, выдай семье Щербакова пособие.

— А про отца ничего не знаете?— спросил

Андрейка.

— Знаем. Он в центральной сидит.

Иван Петрович посмотрел внимательно на

Андрейку, тронул рукой русую бородку и спросил:

— А ты хотел бы отца повидать?

Андрейка даже онемел от этого вопроса.

— Так ведь он же в тюрьме...

— Ну что же? Для смелости и ума не страшна

и тюрьма. Ты маленький, а если при том еще лов-

кий, то и в тюрьму можно пролезть.

Иван Петрович подумал и сказал:

— Вот что. Ты, я вижу, парнишка смышлен-

ный. Давай-ка попробуем. Дам я тебе записку,

припрячь ее, да так, чтобы при случае, если отни-

мать будут, можно было в рот и проглотить. Эту

записочку сунь незаметно отцу или другому кому

из наших товарищей. В обед арестованных выпу-

скают во двор. Стало быть, самое главное—попасть

в это время во двор. Это уж от твоей ловкости

зависит. Идет?

— Попробую,—сказал Андрейка.

— Не боишься?

— Нет.

— Ну, я сейчас.

Иван Петрович присел к столу, написал не-

скольк слов на клочке бумаги и отдал Андрейке.

— Спрячь. Напролом не суйся, ничего не вый-

дет, ищи случая. Удастся хорошо,— большую

сослужишь нам службу, а нет—записочку в клочки.

Иди к Васильеву, он тебе пособие выдаст.

Андрейка получил деньги и побежал домой,

довольный и радостный.

— Вот тебе, мать, деньги из комитета, а я

побегу.

— Куда?

— Записку из комитета нужно отнести.

— Куда отнести?

Андрейка только рукой махнул и побежал.

18.

Тюрьма на пригорке, кругом каменные стены,

у ворот часовые. Калитка иногда открывается, вхо-

дят и выходят люди, и каждого входящего опра-

шивают долго часовые.

Андрейка стал бродить вокруг да около.

Стены высокие, за стенами длинные корпуса,

на окнах решетки.

Как проникнуть, как попасть туда?

Задача.

Андрейка поглядывает на окна. Там где-то за

решетками отец. Может, он смотрит сейчас в окно

и видит его, Андрейку. А Андрейка бродит около

стен, боится подойти близко—солдаты с ружьями

охраняют калитку.

Сегодня в городе тихий день, стреляют редко,

и больше людей на улице.

Вон, на пригорке, двое ребят возятся с салаз-

ками.

Андрейка подошел к ним.

Мальчики в чистеньких тулупчиках, в меховых

рукавичках, лица пухленькие, розовые, — видно,

что не из простых.

— Что вы тут делаете?—спросил Андрейка.

— Да вот салазки поломались,—говорит стар-

ший, лет десяти.

Андрейка посмотрел. Полозья раскарячились,

вихляются.

— Пустое дело,— сказал Андрейка.— Сани проч-

ные, только полозья нужно прикрепить.

— А ты умеешь?

— Чего тут уметь? Молоток, да пара гвоздей,

вот и вся музыка.

— У нас есть молоток. Пойдем.

— Куда?

— В замок. Мы там живем.

У Андрейки так и екнуло сердце.

— Да меня, чай, не пропустят туда,—вымол-

вил он.

— Пустят,— сказал старший.—Наш папаша

помощник смотрителя. Скажу солдатам— и пустят.

— Ну, коли так, пойдем. Я вам салазки

в момент починю.

Двинулись втроем к воротам.

Солдат открыл мальчикам калитку, но Андрейку

остановил.

— А ты куда?

— Он с нами,— сказал старший мальчик.—Это

наш товарищ.

Солдат подумал и пропустил.

Андрейка, как во сне, вошел в страшные

ворота.

Огромный двор, длинный корпус тюрьмы

посредине и ряд домиков в стороне.

Старший мальчик побежал к одному из этих

домиков за молотком и гвоздями. Андрейка

остался с младшим во дворе.

— Много тут сидит арестантов? — спросил

Андрейка.

— Десять тысяч,—сказал мальчик.

«Врешь», подумал Андрейка и спросил:

— А их выпускают во двор?

— Выпускают. Как только в колокол ударят,

так и выпускают.

— А уже били в колокол?

— Нет, скоро будут бить.

У Андрейки стало тесно в груди.

«Нужно проваландаться с салазками, пока не

зазвонят», думает он.

Старший уже бежал к ним, крича на ходу:

— Ну, вот тебе молоток и -гвозди. Начинай.

Андрейка осмотрел со всех сторон салазки.

Починить—плевое дело, в два счета можно, но

торопиться не следует, пока колокол не зазвонит.

— Здорово вы их развернули,—качает голо-