Под грузом улик. Неестественная смерть

— Порочная и циничная женщина, — нравоучительно произнес Паркер, — самая безжалостная преступница на свете, она в сто раз хуже мужчины, потому что всегда гораздо более целеустремленна.

— Это потому, что такие женщины не обременены сентиментальностью, — согласился Уимзи. — Мы, болваны, тупо верим, будто женщины романтичны и эмоциональны. Чушь собачья! Черт бы побрал этот телефон!

Паркер схватил телефонную трубку.

— Да… да… говорите. Господи боже мой, не может быть! Хорошо. Да. Да, конечно, вам следует его задержать. Думаю, что его подставили, но допросить надо. И позаботьтесь, чтобы это попало во все газеты. Журналистам скажите, будто не сомневаетесь, что это он и есть. Понятно? Хорошенько втолкуйте им, что это официальная точка зрения. И еще — минутку — мне нужна фотография чека и сведения об имеющихся на нем отпечатках пальцев. Пришлите все это немедленно со специальным курьером. Надеюсь, чек подлинный? В банке подтвердили? Отлично! Его прохождение отследили?.. Вот как?.. Конверт?.. Выбросил?.. Вот болван. Хорошо… Хорошо, до свиданья.

Он в волнении повернулся к Уимзи.

— Вчера утром Аллилуйя Доусон явился в отделение «Банка Ллойда» в Степни и предъявил чек на десять тысяч фунтов от Мэри Уиттакер, выданный в пятницу двадцать четвертого числа в их же лихэмптонском отделении. Поскольку сумма крупная, а история об исчезновении появилась в пятницу в вечерних газетах, они попросили его зайти попозже, а сами связались с Лихэмптоном. После того как вчера вечером вышла новость об убийстве, управляющий лихэмптонского отделения позвонил в Скотленд-Ярд, оттуда прислали своих людей, и Аллилуйю задержали для выяснения обстоятельств. Он говорит, будто получил чек по почте в субботу утром, в конверте, кроме чека, ничего больше не было, никаких объяснений. Разумеется, старый дурак выбросил конверт, поэтому проверить его рассказ или выяснить что-либо по почтовому штемпелю невозможно. Наши сочли историю немного сомнительной, поэтому Аллилуйя задержан и ожидает расследования — иными словами, арестован по подозрению в убийстве и преступном сговоре!

— Бедный Аллилуйя! Чарлз, это просто чудовищно! Он же безобидный старик, неспособный и мухи обидеть.

— Я знаю. Но его уже взяли, и придется ему потерпеть. Черт, кто там еще? Войдите.

— К вам доктор Фолкнер, сэр, — сообщил констебль, просунув голову в дверь.

— А, хорошо. Входите, доктор. Вы закончили вскрытие?

— Да, инспектор. Очень интересные результаты. Должен честно признать, что вы были совершенно правы.

— Рад слышать. Садитесь и рассказывайте.

— Я постараюсь как можно короче, — сказал врач. Его прислал из Лондона Скотленд-Ярд, и он привык к темпам полицейской работы. Это был сухопарый, белый как лунь мужчина, деловитый и наблюдательный — прямая противоположность мистеру О-хо-хо, который так злил Паркера накануне вечером.

— Итак, прежде всего: удар по голове действительно не является причиной смерти. Вы сами видели, что крови было очень мало. Травма была нанесена посмертно, спустя некоторое время — безусловно, для того, чтобы создать впечатление бандитского нападения. То же самое с царапинами и порезами на руках. Это явный камуфляж.

— Именно. Ваш коллега…

— Мой коллега, как вы изволите его величать, болван, — резко ответил врач. — Если это — образец его диагностики, я бы не удивился, узнав о необычно высоком уровне смертности в Краус-Бич. Но это так, к слову. Хотите знать истинную причину смерти?

— Хлороформ?

— Возможно. Я провел аутопсию, но не обнаружил симптомов, характерных для отравления или иного воздействия. Я изъял соответствующие внутренние органы и отправил их, как вы просили, на исследование сэру Джеймсу Лаббоку, но почти уверен, что это ничего не даст. При вскрытии грудной клетки не было ни малейшего запаха хлороформа. То ли время, прошедшее с момента смерти, слишком велико, что вполне вероятно, учитывая высокую летучесть вещества, то ли доза была слишком малой. Я не обнаружил никаких признаков сердечной недостаточности, которая могла бы вызвать смерть здоровой молодой девушки, для этого на нее надо было бы воздействовать хлороформом в течение длительного времени.

— Как вы думаете, его вообще использовали?

— Думаю, да. Об этом свидетельствуют ожоги на лице.

— А также, вероятно, носовой платок, найденный в машине, — добавил Уимзи.

— Наверное, — подхватил Паркер, — потребовалась значительная физическая сила и решительность, чтобы заставить дышать хлороформом сильную молодую девушку. Она должна была ожесточенно сопротивляться.

— Должна, — мрачно ответил врач, — но, как ни странно, не сопротивлялась. Как я уже сказал, все следы борьбы были нанесены на тело уже после смерти.

— А если предположить, что она в тот момент спала, — спросил Уимзи, — это удалось бы проделать без сопротивления с ее стороны?