Под итальянским солнцем

Уже после окончания программы, сидя в гримуборной и промокая салфеткой капельки пота на лбу, Лола подумала, что, видимо, придется вернуться в Аверану, поговорить с матерью Беа и выяснить у Сабрины, что же там произошло в Риме.

Глядя на себя в зеркало, она наслаждалась тишиной и покоем одиночества. Ей вспомнилось, какую баталию пришлось выдержать, когда она наотрез отказалась от суетливой гримерши. Наверное, в Лоле взыграло совдеповское начало, но это было выше ее сил – ощущать на своем лице прикосновение чужих пальцев, размазывающих коричневый тон по щекам, и легкое поглаживание беличьих кисточек, которые неприятно щекотали шею и подбородок. А главное, результат всех этих манипуляций был просто ужасен: на экране она выглядела намного старше своих лет, взгляд делался тяжелым из-за низко нависших бровей, а щеки, вопреки заверениям гримеров, оптически раздувались до невероятных размеров.

Она никак не могла понять, как этого безобразия не видит начальство, и, узнав, что, по их мнению, ведущая такой программы должна выглядеть, как крутая баба с твердым характером и пронизывающим взглядом, которая всем своим видом обещает достать кого угодно хоть из-под земли, стала наперекор всему реализовывать свою концепцию.

Первым делом она отказалась от услуг гримеров, запрограммированных на создание монстра. Несколько раз она вышла на телеэкран в своем естественном образе – молодой удачливой журналистки, сопереживающей своим героям. Благодаря тому, что так она чувствовала себя комфортно и органично, эфиры получились очень удачные, и начальство приняло ее трактовку.

Да, еще одной поездки в Аверану не миновать, решила она, уже закрывая за собой дверь студии.

Глава 6

Анне становилось все хуже и хуже, нехорошие предчувствия не давали ей покоя. Полиция и волонтеры прочесали все окрестности и ничего подозрительного не обнаружили. Где могла быть ее девочка? Она не верила, что Беа украли, и загоняла эти мысли как можно глубже, потому что только так оставалась надежда. Но то, что Беа сбежала, она тоже не могла принять, ведь они были так близки с дочкой! Это невозможно, это невозможно, говорила сама себе Анна, но здесь была одна мысль, которая на давала ей покоя. «Ведь никто не мог знать, никто не мог знать», – повторяла она себе.

Она заставляла себя проводить много времени у сестры, и это помогало спасаться от наплыва тяжелых мыслей. Сабрина, с ее неукротимой энергией, без конца продумывала дальнейшие планы поиска, и это как-то бодрило ее. Надо было что-то делать, а вместо этого Анна все больше замыкалась в себе. Ей хотелось только одного – сидеть дома и ждать, когда откроется дверь и войдет ее маленькая Беа.

Она часами сидела в комнате дочери, рассматривая ее вещи, каждая из которых была хорошо ей знакома. Ничего подозрительного, все на месте. Вот ее дневники – разноцветные блокноты, в которые Беатрича записывала некоторые события и мысли, почти все листы украшены ее собственными рисунками или вырезанными из журналов картинками. Перелистывая страницы, полные детских рассуждений и описаний нехитрых повседневных событий, Анна лишний раз убеждалась, что не могла вот так дочка бросить ее одну.

Но, пожалуй, некая странность все-таки была – она так и не смогла найти последний дневник. А может, его и не должно быть? Произведя несложные подсчеты, Анна убедилась, что Беа закончила писать как раз перед поездкой в Рим. Но после этого прошло еще почти две недели до ее исчезновения. Конечно, записи появлялись далеко не ежедневно, но все же такого долгого перерыва не было ни в одном блокноте.

Вот и полиция спрашивала о последнем дневнике, но если его не нашла даже Анна, которая знала все укромные места, где дочь могла спрятать что-то секретное, то что говорить о полицейских, которые к тому же не очень-то и старались, видимо, все еще думая, что Беа просто удрала из Авераны.

А потом эта новость о каком-то взрослом мужчине, с которым обеих сестер видел официант с пьяцца Навона… Надо бы еще раз расспросить как следует саму Сабрину, а то, когда не надо, она тарахтит – не остановишь, а тут сразу засобиралась, сказала, что ее ждет Ивано и что это был просто местный, который предложил им показать площадь. Беа, мол, тут же повелась, а Сабрина уже не могла ее остановить и решила – ну что же, пусть покажет, раз ему так хочется, да и что здесь такого, мы же в Риме, а в большом городе вообще все по-другому, все проще. Но, говорит, когда за столиком сидели, он вел себя странновато, все что-то нашептывал Беатриче, а та потом сказала, что это он ей про фонтаны на ушко рассказывал. Не вяжется что-то здесь…

Вдруг в дверь громко постучали. Анна вздрогнула – это мог быть только тот, у кого были ключи от внешней калитки.

– Кто там? – неуверенно спросила она.

Это была Джулиана, помощница по дому. Запыхавшись, она, не задержавшись на пороге, вбежала в комнату и выпалила:

– Маурицио нашел мобильник Беа на соседнем поле!

– О боже!

Анна пыталась собраться с мыслями. «Спокойно, спокойно, – говорила она себе, – что это может значить?»