Под южным солнцем

На следующий день, через неделю после убийства эрцгерцога и герцогини в Сараево, Джулиан знакомил Наталью с Лондоном. Они бродили, взявшись за руки, по Риджент-парку, ели в кафе вкусное клубничное мороженое, посетили Вестминстерское аббатство и кормили голубей на Трафальгарской площади.

Наталья и вдали от дома по-прежнему тревожилась о судьбе Гаврило и Неджелко, все еще напряженно прислушивалась, не предъявила ли Австрия ультиматум Сербии, и тем не менее она была невероятно счастлива.

Но блаженство длилось недолго. Утренние газеты сообщили, что арестованы еще двое убийц — Трифко Грабец и Данило Илич.

— Ты их знаешь? — спросил Джулиан Наталью, размышляя, сколько еще людей вовлечено в авантюру и сколько еще будет арестовано.

— Я знакома с Трифко. — Она вспомнила о встречах в «Золотом осетре», и по ее телу пробежала дрожь. Ей никогда не нравился Трифко, в отличие от Гаврило и Неджелко, но мысль о том, что он должен предстать перед судом по обвинению в убийстве, ее ужаснула.

— А с Иличем? — настаивал Джулиан.

Наталья покачала головой. Если Неджелко бросил бомбу в автомобиль эрцгерцога, а Гаврило стрелял в него и герцогиню, в чем же заключались преступления Трифко и Илича?

С этого дня они ежедневно покупали газеты. В середине недели были опубликованы сообщения о том, что в Боснии арестовано еще несколько десятков человек по обвинению в совершении преступления, а в конце недели Джулиан получил письмо от Алексия, в котором тот сообщал, что австрийское правительство потребовало выдачи Натальи. Он решил не говорить ей об этом. События в Сараево и Белграде и без того слишком ее беспокоили, и лишние волнения были ни к чему. Она находилась в Лондоне и была в полной безопасности.

23 июля Австрия направила сербскому правительству угрожающий ультиматум. Теперь Наталья не могла пожаловаться на отсутствие у англичан интереса к событиям в Сараево и Белграде. Газеты пестрели сообщениями об ультиматуме и утверждали, что война неизбежна. Германия заявила о своей поддержке Австро-Венгрии в случае объявления войны Сербии. Россия и Франция заявили, что будут на стороне Сербии.

Ответ сербов не заставил себя ждать. Фактически все пункты ультиматума были отклонены.

28 июля Австрия объявила войну Сербии. В ноте говорилось, что вечером того же дня австро-венгерские войска атакуют Белград.

Наталья была потрясена, а Джулиан почти все время находился в Форин оффис как специалист по балканским делам.

1 августа Германия объявила войну России, и та начала всеобщую мобилизацию. Два дня спустя была объявлена война Франции.

— Следующей будет Англия, — сказал Джулиан; его глаза покраснели от бессонных ночей. — Если это произойдет, я немедленно вступлю в армию.

К горлу Натальи подступил комок.

— Значит, я останусь одна с твоими родителями! Я не вынесу этого! Не переживу!

— Ты должна, — мягко сказал он, обнимая ее и укачивая, словно ребенка. — Каждого из нас ждут тяжелые испытания. — Он не добавил, что не все смогут при этом выжить.

Весь следующий день, понедельник, он снова Провел в Форин оффис. С каждым часом напряжение возрастало. Германия решила атаковать Францию через территорию нейтральной Бельгии. В этом случае Британия в соответствии с ранее принятыми обязательствами должна была защитить Бельгию от вторжения.

И вторжение состоялось.

На Уайтхолле, улице правительственных учреждений, и около Букингемского дворца собрались толпы людей. Распространилась новость, что Англия направила немцам ультиматум:

Германия обязана уважать нейтралитет Бельгии, и до полуночи по берлинскому времени немцы должны были дать ответ. Если такового не последует, можно будет считать, что Германия находится в состоянии войны с Великобританией.

Полночь по берлинскому времени соответствует одиннадцати часам по Гринвичу, ив десять часов Джулиан покинул своих возбужденных коллег и поспешил домой.

— Будет война? — взволнованно спросила мать, устремившись ему навстречу.

— Узнаем через час, — сказал Джулиан, хотя в душе уже знал ответ. Он был уверен в этом еще несколько дней назад. — Я хочу пойти с Натальей на Уайтхолл. Она должна быть со мной, когда Биг-Бен пробьет одиннадцать.

Наталья в их комнате сидела на краю кровати в ночной рубашке у радиоприемника в надежде услышать новости из Сербии.

— Одевайся, — сказал он властно, открывая дверцы гардероба и доставая первую попавшуюся блузку и юбку; — Мы идем на Уайтхолл.

Она не стала ни задавать вопросы, ни спорить. Быстро оделась в то, что Джулиан ей бросил, и с рассыпавшимися по плечам волосами выбежала вместе с ним из дома.

Шофер довез их на «мерседесе» до Трафальгарской площади, но дальнейшее продвижение стало невозможным из-за столпившихся там людей. Было без десяти одиннадцать.

Джулиан открыл дверцу автомобиля.

— Пошли, — сказал он Наталье, не обращая внимания на искаженное ужасом лицо шофера. — Давай вольемся в толпу.