Под южными небесами

-- Однако, впусти въ ресторанъ и не заставляй стоять на тормазѣ. Вѣдь вотъ мы все-таки вошли въ него и стоимъ,-- проговорилъ Николай Ивановичъ, все болѣе и болѣе успокаивавшійся.-- Такъ составлять протоколъ, Глаша?-- спросилъ онъ жену.

-- Брось.

За столами супругамъ Ивановымъ не было мѣста, но имъ все-таки въ проходѣ между столовъ поставили два складныхъ стула, на которые они и усѣлись въ ожиданіи своей очереди для завтрака.

V.

Супрутамъ Ивановымъ пришлось приступить къ завтраку только въ Орлеанѣ, около двухъ часовъ дня, когда поѣздъ, остановившійся на Орлеанской станціи, позволилъ пассажирамъ, завтракавшимъ въ первую очередь, удалиться изъ вагона-ресторана въ свои куяэ. Быстро заняли они первый освободившійся столикъ со скатертью, залитою виномъ, съ стоявшими еще на немъ тарелками, на которыхъ лежала кожура отъ фруктовъ и огрызки бѣлаго хлѣба. Хотя гарсоны все это тотчасъ-же сняли и накрыли столъ чистой скатертью, поставивъ на нее чистые приборы, Николай Ивановичъ былъ хмуръ и ворчалъ на порядки вагона-ресторана.

-- Въ два часа завтракъ... Гдѣ это видано, чтобы въ два часа завтракать! Вѣдь это ужъ не завтракъ, а обѣдъ,-- говорилъ онъ, тыкая вилкой въ тонкій ломотокъ колбасы, поданной имъ на закуску, хотѣлъ переправить его себѣ въ ротъ, но сейчасъ отъ сильнаго толчка несшагося на всѣхъ парахъ экспресса, ткнулъ себѣ вилкой въ щеку и уронилъ подъ столъ кусокъ колбасы.

Онъ понесъ себѣ въ ротъ второй кусокъ колбасы и тутъ-же ткнулъ себя вилкой въ верхнюю губу, до того была сильна тряска. Кусокъ колбасы свалился ему за жилетъ.

-- Словно криворотый...-- замѣтила ему Глафира Семеновна.

-- Да тутъ, матушка, при этой цивилизаціи, гдѣ поѣздъ вскачь мчится по шестидесяти верстъ въ часъ, никакой ротъ не спасетъ. Въ глазъ вилкой можно себѣ угодить, а не только въ щеку или въ губу. Ну, цивилизація! Окривѣть изъ-за нея можно.

Николай Ивановичъ съ сердцемъ откинулъ вилку и положилъ себѣ въ ротъ послѣдній оставшійся кусочекъ колбасы прямо рукой.

-- И что-бы имъ въ Орлеанѣ-то остановиться на полчаса для завтрака, по крайности люди поѣли-бы по-человѣчески,-- продолжалъ онъ.-- А съ ножа если ѣсть, то того и гляди, что ротъ себѣ до ушей прорѣжешь.

-- Это оттого, что ты сердишься,-- опять замѣтила жена.

-- Да какъ-же не сердиться-то, милая? Заставили выйти изъ купэ для завтрака въ двѣнадцать часовъ, а кормятъ въ два. Да еще въ ресторанѣ-то не пускаютъ. Стой на дыбахъ два часа на тормазѣ. Хорошо, что я возмутился и силой въ вагонъ влѣзъ. Нѣтъ, это не французы. Французы этого съ русскими не сдѣлали-бы, Вѣдь этотъ ресторанъ-то принадлежитъ американскому обществу спальныхъ вагоновъ,-- сказалъ Николай Ивановичъ.

-- Но вѣдь гарсоны-то французы.

-- То былъ не гарсонъ, что насъ не впускалъ, то былъ метрдотель, а у него рожа какъ есть американская, только говорилъ-то онъ по-французски.

Подали яичницу. Приходилось опять ѣсть вилкой, но Николай Ивановичъ сунулъ вилку въ руку гарсону и сказалъ:

-- Ложку... Кюльеръ... Тащи сюда кюльеръ... Апорте... Фуршетъ не годится... Заколоться можно съ фуршетъ... By компрене?

Гарсонъ улыбнулся и подалъ двѣ ложки.

-- Ѣшь и ты, Глашенька, ложкой. А то долго-ли до грѣха?-- сказалъ женѣ Николай Ивановичъ.

-- Словно въ сумасшедшемъ домѣ...-- пробормотала супруга, однако послушалась мужа.

Ложками супруги ѣли и два мясныхъ блюда, и ломтики сыру, поданные вмѣсто десерта.

Завтракъ кончился. Николай Ивановичъ успѣлъ выпить бутылку вина и развеселился. За кофе метрдотель, тотъ самый, который не впускалъ ихъ въ вагонъ, подалъ имъ счетъ. Николай Ивановичъ пристально посмотрѣлъ на него и спросилъ:

-- Америкенъ? Янки?

Послѣдовалъ отрицательный отвѣтъ.

-- Врешь! Америкенъ. По рожѣ вижу, что американецъ!-- погрозилъ ему пальцемъ Николай Ивановичъ.-- Не французская, братъ, у тебя физіономія.

-- Je suis suisse...

-- Швейцарецъ,-- пояснила Глафира Семеновна.

-- Ну, вотъ это такъ. Это пожалуй!..-- кивнулъ ему Николай Ивановичъ.-- Всемірной лакейской націи, поставляющей также и швейцаровъ и гувернеровъ на весь свѣтъ. Это еще почище американца. Нехорошо, братъ, нехорошо. Швейцарская нація, коли ужъ пошла въ услуженіе ко всей Европѣ, то должна себя держать учтиво съ гостями. Иль не фо па комса, какъ давеча.

Метрдотель слушалъ и не понималъ, что ему говорятъ. Съ поданнаго ему супругами золотого онъ сдалъ сдачи и насыпалъ на тарелку множество мелочи.

-- Что-жъ, давать ему на чай за его невѣжество или не давать?-- обратился Николай Ивановичъ къ женѣ.-- По настоящему не слѣдуетъ давать. Вишь, рожа-то у него!.

-- Да рожа-то у него не злобная,-- откликнулась супруга.-- А мы дѣйствительно, немножко и сами виноваты что, не спросясь брода, сунулись въ воду... Можетъ быть, у нихъ и въ самомъ дѣлѣ порядки, чтобы не пускать, если въ поѣздѣ такая цивилизація, что онъ бѣжитъ съ рестораномъ.

-- Ну, я дамъ. Русскій человѣкъ зла не помнитъ,-- рѣшилъ Николай Ивановичъ и, протянувъ метрдотелю двѣ полуфранковыя монеты, прибавилъ: -- Вотъ тебѣ, швейцарская морда, на чай. Только на будущее время держи себя съ русскими въ аккуратѣ.

Метрдотель поклонился и поблагодарилъ.