Под капельницей (СИ)

Я, выходит,  в этот список не попал. Да какая, собственно, разница? Это японское медицинское  светило так и  заявило, цитирую:     «Я не ожидал увидеть в России такую клинику с самым современным оборудованием, грамотными врачами, которые владеют всеми необходимыми технологиями в сердечно-сосудистой хирургии. Приятно, что все врачи общались со мной на свободном английском языке».

Так что наши кардиологи - великолепные специалисты, это говорю вам я, лежавший у них  на операционном столе и получивший необходимую помощь даже тогда, когда она казалась неосуществимой.

Ну а клизмы... А что клизмы? Это штука очень даже полезная!

Шрамы

- А это что у вас за шрамы? Что за операция была?

Идет утренний обход, и черноусый  заведующий хирургическим отделением, в синем халате и синей же шапочке,  внимательно рассматривает оголенный   солидный живот  крупного мужика, лежащего вторым от окна. На табличке, прикрепленной к спинке его кровати, мужик значится как Владимир Петрович К.  (пусть будет для краткости ВПК).

А на первой от окна койке, то есть рядом с ним, табличка обозначает присутствие на ней другого Владимир Петровича, только  Ж. (ну, этот у нас будет, соответственно, ВПЖ). Но табличка есть, а ВПЖ нет.

А, вот он и идет, вернее ковыляет мелким гусиным шагом, слегка откинувшись назад, иначе пузырь живота заставит клюнуть его носом в пол.   ВПЖ  уже 66 лет, у него атеросклерозом поражены артерии и более мелкие  сосуды конечностей, потому ему очень трудно передвигаться. Дальше будет еще хуже, хотя он и регулярно капается в больнице два раза в год.  Потому что ВПЖ не хочется отказываться от курения, а это никотин спазмирует,  схлопывает сосуды, и кровь плохо поступает к тканям. Здесь недалеко и до гангрены.

ВПЖ, сдерживая дыхание, чтобы врач не уловил запаха табака, пробирается к своей кровати и с пыхтеньем усаживается на нее.

- Так что это за шрамы? – повторяет свой вопрос врач.

- Ножевые ранения были. Пять штук, - нехотя говорит  ВПК.

- Ясно, - резюмирует врач. Он профессионал, и узнав  происхождение этих шрамов, теряет к ним всякий интерес.   А вот я бы послушал, за что это моего сопалатника так издырявили.

Пощупав живот и вытирая руки протянутым ему медсестрой влажным полотенцем, врач говорит:

 – Ну, вот и мы вам добавим шрамчик.  Готовьтесь, завтра проопериуем.

ВПК угодил в нашу шестую палату (не ждите никаких аналогий с персонажами знаменитого чеховского рассказа – просто наша палата действительно шестая) с   грыжей. Говорит, купили новую квартиру на Солнечном,  перетаскивал мебель, тут она и вылезла.

 Она и раньше была, но ВПК как-то управлялся с ней, укрощал грыжу бандажом, сам вправлял ее обратно, когда слишком выпячивалась. И продолжал бригадирствовать в своей строительной бригаде. Ему под шестьдесят, он ростом куда выше среднего и весит, по собственному признанию, 115 килограммов.

Врач между тем, оставаясь в этом же проходе между койками, повернулся теперь уже к ВПЖ.

- А вы что, Владимир Петрович, так и продолжаете курить? – укоризненно говорит он, пожимая руку ВПЖ (что означает – они хорошо знакомы).

- Да уже меньше, - конфузливо отвечает ВПЖ и  отводит глаза.

Врач разочарованно машет рукой и  делает пару шагов к соседней кровати.  Всего в палате их восемь – я впервые лежу в больнице при таком скоплении  народа в одном помещении. До этого как-то лежал в краевой клинической, в глазном центре, так там везде в палатах  было максимум по пять человек. А здесь – целая толпа!

Больница эта старая, ей уже больше сотни лет, и уже не первый год идут разговоры о ее сносе и строительстве новой, но пока, похоже, не получается.  И буквально сыплющаяся больница (ее перестали ремонтировать) продолжает исправно лечить больных.

- Это хорошая больница, - неожиданно заявил ВПК после обхода. – Тут к больным  как к людям относятся. А вот я после того, как меня подрезали, в тыщекоечной полежал, так там полный отпад!

Я ловлю Владимира Петровича на слове и прошу его рассказать, за что и где его подрезали. ВПК, заметив, что на него с  выжидающим любопытством смотрю не только я, а, считай, вся палата, прокашлялся и совершенно будничным голосом рассказал свою историю, от которой у меня буквально волосы зашевелились на голове.

Дело происходило в конце  80-х, в Красноярске.  ВПК, тогда еще совсем молодой парень Володя, со своим  братом и еще тремя парнями после рабочего дня выпивали на берегу Енисея. На пятерых у них было такое же количество бутылок водки  да пара плавленых сырков.  Ну и еще сигареты.

Любовались на открывающиеся на той стороне могучей реки виды, травили анекдоты, говорили за жизнь –  все как полагается в таких мужских компаниях, и быстро пьянели от выпитого. И вдруг послышался топот многих ног, ругань, и из-за ближайших деревьев к месту уединения друзей вывалила шумно дышащая,  разгоряченная компания незнакомых парней. Их было человек пятнадцать-двадцать.