Под кардинальской мантией

- Вашим пленником?

- Да! Я арестовал его в силу предписания, данного мне кардиналом. И в силу того же я никому не отдам его.

- Никому не отдадите его?

- Никому!

Несколько секунд он с искаженным лицом смотрел на меня. Это было настоящее олицетворение ненависти и бессильной злобы. Но затем я увидел, как его лицо озарилось новой мыслью.

- Это чертовская хитрость, - заревел он, как сумасшедший, размахивая своим пистолетом. - Это обман и надувательство. Черт возьми! У вас нет никакого предписания! Я теперь понимаю! Я теперь все понимаю! Вы явились сюда, чтобы надуть нас. Вы принадлежите к их шайке, и это ваша последняя попытка спасти его.

- Это еще что за глупости? - презрительно сказал я.

- Вовсе не глупости, - ответил он убежденным тоном. - Вы обманули нас, вы одурачили нас; но теперь я понимаю. Час тому назад я изобличил вас перед этой надутой мадам в замке и еще дивился тому, что она не придала никакой веры моим словам. Я дивился тому, что она ничего не хотела прочесть на вашем лице, хотя вы стояли перед нею с видом уличенного мошенника! Но теперь я все понял. Она знает вас. Она участвует в заговоре вместе с вами, и я, думая открыть ей глаза, сам попал впросак. Но теперь уж на моей улице праздник. Вы очень смело и очень искусно сыграли роль, - продолжал он с мрачным огоньком в глазах, - и я поздравляю вас. Но теперь уж дудки, сударь! Довольно вы нас морочили вашими разглагольствованиями о монсеньоре, о его предписаниях и тому. подобное. Теперь я не позволю над собой издеваться. Вы говорите, что арестовали его. Вы арестовали его? Хорошо! В таком случае я арестую и вас с ним заодно.

- Вы с ума спятили? - сказал я, одинаково изумленный этой неожиданной точкой зрения и его убежденным тоном. - Положительно, с ума сошли, лейтенант!

- Я сошел было, - засмеялся он, - но теперь уже выздоровел. Я был сумасшедший, когда поверил вам, будто вы хотите хитростью выманить у женщин их тайну, между тем как все время вы действительно защищали их, заступались за них, помогали им. Вот в чем было мое сумасшествие. Теперь оно кончилось, и я должен просить у вас извинения. Я считал вас коварнейшей змеей и предателем, каких только создавала природа, но теперь я вижу, что вы умнее, нежели я думал, и вдобавок отличаетесь благородством. Простите меня!

Один из солдат, стоявших вокруг, засмеялся. Я посмотрел на лейтенанта таким взором, что, если бы глазами можно было убить человека, он был бы мертв.

- Любезный, - ответил я (я был так разъярен, что едва мог говорить), вы хотите этим сказать, что я самозванец, что у меня нет предписания кардинала?

- Да, я утверждаю это, - спокойно сказал он.

- И что я принадлежу к мятежной партии?

- Совершенно верно, - тем же тоном ответил он. - Впрочем, - продолжал он со смехом, - я утверждаю также, что вы честнейший человек противной партии, господин де Беро! А вы хотите меня уверить, что вы негодяй нашей партии. Убедительность, во всяком случае, на моей стороне, и я намерен подкрепить свое мнение, арестовав вас.

Снова грубый смех огласил ущелье. Сержант, державший фонарь, улыбнулся, а один из драгунов крикнул:

- Нашла коса на камень!

Это вызвало новый взрыв смеха, между тем как я стоял безмолвно, обезоруженный наглостью и упорством этого человека.

- Идиот!.. - вскричал я наконец, но в эту минуту Кошфоре, который тем временем вышел из шалаша и встал рядом со мной, прервал меня:

- Извините меня, - весело сказал он, обращаясь к лейтенанту и указывая на меня пальцем, - но я нахожусь в недоумении. Как фамилия этого господина? Де Беро или де Барт?

- Я де Беро, - резко сказал я, не дожидаясь ответа лейтенанта.

- Из Парижа?

- Да, сударь, из Парижа.

- Вы, значит, не тот господин, который почтил мой скромный дом своим пребыванием?

- Нет, нет, именно он, - ответил лейтенант, ухмыляясь.

- Но я думал... мне сказали, что то был господин де Барт.

- Я также и де Барт, - нетерпеливо ответил я. - Что же из этого, сударь? Это фамилия моей матери. Я принял ее, когда явился сюда.

- Для того, чтобы... арестовать меня, если смею спросить?

- Да, - мрачно ответил я. - Для того, чтобы арестовать вас. Что же из этого?

- Ничего, - медленно ответил он, глядя на меня так пристально, что я не мог выдержать его взгляда, - но, только знай я это раньше, господин де Беро, я еще подумал бы, сдаться ли вам.

Лейтенант засмеялся. Мои щеки вспыхнули, но я сделал вид, что мне это нипочем, и снова повернулся к лейтенанту.

- Ну, сударь, - сказал я, - довольны вы теперь?

- Вовсе нет, - ответил он. - Я не уверен, что вы не прорепетировали этой сцены двадцать раз, прежде чем разыграть ее передо мной. Что мне остается, это - скомандовать: шагом марш, назад по квартирам.

Я вынужден был сыграть на последнюю карту, хотя мне и очень не хотелось этого.

- Ну нет еще, - сказал я. - У меня есть предписание.

- Покажите его! - недоверчиво сказал он.