Под каждой крышей свои мыши

В середине апреля, это было во время студенческих пасхальных каникул, Яна отпросилась на несколько дней в отпуск. Почему каникулы в учебных заведениях проходили до Светлого Христова Воскресенья, а не после, - ей никто не мог обьяснить. Старому Джону становилось все хуже и хуже, и Яна с Мартином сорвались в Техас. Вновь остановились в той же маленькой гостинице. Воздух кишмя кишел тропическими насекомыми, огромными летающими жуками, которые оставляли на переднем стекле машины безобразные бурые следы. На этот раз атмосфера в доме Жозефины накалилась до предела. Очевидно было, что между мужем и женой неладно. -- Я ему сказала: Джон, ты садись в свою машину и поезжай в любую сторону, а я сяду в свою и поеду в противоположную, куда угодно... - негодовала Джо. -- Мама, что происходит, ведь еше полтора года назад, когда отец рвался переехать в другой штат, ты категорически отказалась покинуть этот дом, помнишь? -- Ну да, конечно, сколько же можно было мотаться по стране? Да и у меня тут друзья... На щеках Джо пылали красные пятна, и она неоднократно срывала настроение на Мартине. Между матерью и сыном произошел пренеприятный для всех разговор: после посещения Мартином лечащего врача старого Джона, оказалось, ко всем заболеваниям, у старика нашли низкий гемоглобин и авитаминоз из-за плохого питания. Кухонные шкафы в доме были заставлены консервными банками с супами, овощами и фруктами. Свежих и качественных продуктов старики практически не видели - Джо явно экономила и силы для готовки, и деньги. A может просто не понимала, что полезно и что вредно. Сама она в ресторанах почти всегда заказывала традиционный гамбургер и картофель фри, что никогда не смогла доесть, щедро делясь половиной со своей собакой. Когда Джона мыла под душем медсестра, и он не слышал разговоров, Мартин упрекнул мать в ее легкомысленном подходе к уходу за больным отцом. -- Ему нужен арбуз? Но они сейчас такие дорогие! У меня нет таких денег! -- Мама, побойся бога! У тебя-то нет денег? Постыдись говорить такое Лорейн... Хочешь я тебе дам денег? Ты ведь себе не простишь, если не сделаешь все возможное для отца - он для тебе никогда ничего не жалел... Да и сильные витамины ему нужны! Яна с Мартином вздохнули с облегчением, добравшись до гостиницы. Не выдержав, Яна процитировала свою покойную бабушку, говорившую, что самая неразумная экономия это экономия на еде -- всегда выходит боком. -- Понимаешь, мои родители - дети Великой американской депрессии, и выросли в страшной нищете. На отце это никак не отразилось, и он, когда разбогател уже в 70-х, всегда с легкостью расставался с деньгами. А мама, как ты наверняка уже заметила, всегда покупает продукты на распродаже, выгадывая даже какие-то 10 центов. Для нее деньги остались еще теми, дореформенными, когда на 25 центов можно было купить билет в кино. Она никогда не купит картофель в ближайшем Брукширс, если в Волмарте он чуть подешевле. Она выросла в семье польских эмигрантов, где было 9 детей. Проучившись несколько лет в школе, ей пришлось ее бросить, так как у родителей не было 25 центов на спортивный костюм для уроков физкультуры. Представляешь - только 25 центов! А ведь мама была одной из самых способных учениц, никогда не делала ошибок в правописании! Еще она обожала прыгать через скакалку, и ей не было в этом равных... После ухода из школы, в 13 лет мама пошла работать на прядильную фабрику. Приходя домой, она сьедала лишь один маленький кексик и выпивала стакан кока-колы. Все! Вся семья существовала на натуральном хозяйстве - огород, кролики, индейки, но все мясо шло братьям Джо... Когда я был маленьким, мать постоянно недоедала, отрывая от себя еду для меня. Они с отцом сьедали один бутерброд в день на двоих. В конце концев в школе заметили, что я превращаюсь в доходягу, и назначили мне дополнительное питание. У нас никогда не было новой одежды -- донашивали после родни, а мне перешивали женские блузки на рубашки, от чего я дико комплексовал. Если теперь кроссовки, как правило, стоят дороже ботинок, то в то время было наоборот, и я стеснялся своей обуви. Ты не представляешь, в каких жутких условиях мы жили с родителями: туалет на дворе (как и у вас на даче под Петербургом до сих пор), ни отопления, ни горячей воды, а зимы в Нью-Джерси всегда суровые. На нашей кухне стоял масляный обогреватель, тепло которого проникало лишь в мою маленькую спальню,-- дверь в спальню родителей всегда была закрыта, так же, как и в гостиную. Я и не подозревал, какая холодина у них до того дня, когда мне понадобился носовой платок: в спальне - было холодно, как на улице! До этого мы жили в доме бабушки, где я спал в одной кровати с дедом. Он был хороший человек, но горький пьяница. Шестилетний, я приходил за ним в бар (Вы видели Вильяна Стампа?) и, умирая от стыда, тащил домой. Всю ночь меня преследовал запах перегара. Мои родители много работали, да и по молодости им было не до меня. Маму во многом заменяла бабушка, мы были очень близки, и, когда она умерла, для меня это стало большой трагедией. Мне было тогда 7 лет...