Под кодовым названием «Эдельвейс»

Генерал Роговцев в отличие от майора Тамбулиди, который после слов Астана едва не вскочил на ноги, ничем не выказал своего волнения.

– Что вы знаете о ней? – спросил буднично. – Об этой немке Кристине Бергер?

– Она ходит в эсэсовской форме, служит переводчиком в СД, потому что изучила наш язык, военное звание – шарфюрер. У нее – пес. Куда ни пойдет – пес с ней. Шерсть у собаки тоже эсэсовская – черная. С такой девушкой любому надо быть осторожным. В случае чего, псина сразу вцепится в горло.

– Выходит, эта немка – наш враг? – умышленно спросил генерал Роговцев.

– Да что вы! – возмущенно замахал на него руками старик. – Эта фрейлейн – наш, советский человек!

– Откуда вам это известно?

– Я был связан со ставропольскими подпольщиками, выполнял важные поручения – записывал, что немцы у нас награбили и куда пересылают груз. Мне это нетрудно было делать, ведь немцы на бирже труда назначили меня упаковщиком в зондеркоманду «Кюн-сберг».

– При чем здесь немка? – своими вопросами Матвей Иванович не давал старику отвлекаться, так как тот тяготел к излишним подробностям.

– Однажды вечером она пришла ко мне домой и назвала наш подпольный пароль – не знаю, откуда она узнала его. Я сначала не очень ей поверил – всякое бывает… Но она ни о чем лишнем меня не расспрашивала, и это меня успокоило. Я гостеприимно пригласил ее, начал рассказывать о своей работе у немцев…

– Зачем же она приходила к вам?

– За помощью.

– Какой?

– Она попросила, чтобы я принес рацию, которую она якобы закопала далеко за городом. Хотя я сомневался, но пошел… И что бы вы думали, товарищ генерал?

– Я вас внимательно слушаю.

– Рация оказалась на месте! И на самом деле – была давно закопана. Я в этом разбираюсь – не один кувшин с вином закапывал…

– Что же сделала с рацией фрейлейн?

– А ничего особенного – начала передавать нашим немецкие секреты.

– Откуда знаете?

– Как откуда?

– Это она вам сообщила?

– Ни слова! Но ведь я не первый год на свете живу, голова у человека для чего? Думать! А мысли – они разные возникают…

– Резонно. Теперь скажите, почему она приказала искать меня?

– А! В том-то все дело! Беда случилась, такая беда, что ничего и придумать нельзя. Я – туда, я – сюда, мыкался, как в пустыне…

– Но что же произошло?

– Батареи от рации кончились, и фрейлейн уже не могла передавать нашим секреты. А их становилось все больше и больше.

– С ними вы и пришли? – понял наконец генерал.

– Ясное дело – с ними! Девушка верила мне, потому что мое слово – скала!

– Что же передала с вами Кристина Бергер?

– А вот что, сейчас увидите. – Астан распорол тонким кинжалом полу своего безрукавного ватника и извлек плоский пакет из потемневшей замши, прошитый грубыми нитками, нарезанными из тонкой шкуры.

– Кристина предупредила, – сурово сказал он, – пакет не открывать. В нем два пакетика в черных обертках: в маленьком – фотопленка, в большом – очень тонкая лента, что сама рвется… Осторожно!

– Еще есть что-нибудь?

– Конечно! – теперь Астан потрошил вторую полу своего ватника. Вытащил блокнот в целлофане, сквозь который на коже обложки были видны готические буквы.

– Об этой тетради, – сообщил Астан, – Кристина сказала: она была потеряна, а потом снова найдена. И заверила, что вы, товарищ генерал, знаете, чья она!

– Интересно, – проговорил Роговцев, беря целлофановый пакет, и с первых же букв понял: дневник Мюллера! Того самого палача, которого пристрелила «Студентка», спасая от ловушки и гибели разведчика Алексея Маркова! Именно об этом дневнике рассказывал Калина.

– Так знаете чей? – тревожно спросил старик.

– Знаю.

– Это хорошо, – успокоился Астан. – Потому что есть у меня еще одна вещь, о которой я ничего объяснить не могу. Я просил Кристину, чтобы она хотя бы несколько слов написала, а она – эх!.. Не послушалась.

Теперь Мирза-Хатагов потрошил ватник там, где пришиты пуговицы. Наконец вытащил свернутую бумажку. Развернул ее, протянул Матвею Ивановичу, заметив:

– Вот видите, цифры и цифры… Хотя бы два словечка! Невоспитанно как-то… Но, товарищ генерал, девушка она хорошая, ей все можно простить.

– Дорогой товарищ Мирза-Хатагов, все хорошо. Даже прекрасно! Вы оказали нам огромную услугу. От себя и командования фронта я объявляю вам глубокую и сердечную благодарность.

– Так за что же, – смутился старик, – ничего особенного…

Генерал Роговцев вызвал дежурного:

– Товарищ лейтенант, подготовьте документы за моей подписью о награждении Астана Мирзы-Хатагова медалью за проявленное мужество в борьбе с немецкими оккупантами.

– Слушаюсь!

– И вот еще что… Позаботьтесь о теплой одежде для товарища Хатагова. Не найдется гражданской, возьмите на складе военную.

– Зачем гражданскую? – сказал старик. – Медаль годится к военной.

– Идемте, дедушка, – предложил лейтенант. – Будет вам военная форма. С иголочки!

Они вышли.

– Товарищ майор, немедленно – в фотолабораторию и в шифровальный отдел. Приказ: работа срочная!

– Я мигом! – вскочил на ноги Тамбулиди.

Генерал Роговцев остался в комнате один. Придвинул к себе жесткую блок-тетрадь, на первой странице которой красовалась каллиграфическая надпись: «Дневник лейтенанта Мюллера. ГФП 1942».