Под кодовым названием «Эдельвейс»

Фюрер, бефеле, вир фольген дир![5]

– На допрос? – обеспокоенно и удивленно переспросила Кристина. – К кому?

– К моему шефу. Ведь я сам вас ни о чем не спрашиваю.

– И кто же он, ваш грозный шеф?

– Немного терпения, и у вас будет приятная возможность с ним познакомиться. Впрочем, кажется, вы уже встречались…

– Неужели мы едем в гестапо?

– А хотя бы! – небрежно обронил Вилли. – Это вас страшит?

– Нисколько…

– Вот и отлично! – радостно завершил он разговор.

«Опель-капитан» въехал во двор, где грузно придавила землю длинная двухэтажная кирпичная постройка, и резко затормозил перед входом. Над ним черным крылом свисал эсэсовский флаг с двумя руническими зигзагами. Будто хмурый символ – черная туча с серебряными молниями.

Вилли галантно распахнул дверцу, подал руку Кристине. Часовые вытянулись перед ней, как перед высоким начальством. А впрочем, они конечно же тянулись перед офицером. Хотя он шел с дамой, как и положено воспитанному человеку, на шаг позади. Возле входа он пригласил:

– Прошу, фрейлейн!

Майер провел ее широкой лестницей, выстеленной зеленой дорожкой, на второй этаж, в просторную приемную. Остановился перед высокими массивными дверями и сказал:

– Я остаюсь и буду ждать. Смело входите – господин штурмбаннфюрер хочет поговорить с вами лично. Прошу!

– Покорно благодарю, – тихо сказала Кристина и, вопреки совету слишком приветливого Вилли, робко проскользнула в кабинет.

Действительно, Вилли не ошибся (а может быть, все заранее знал), когда предположил, что этот крепыш ей знаком. Да, это он изрядно переполошил бургомистра Лихана Даурова, когда тот не выдержал и полез к ней, Кристине Бергер, со своими отталкивающе жилистыми лапищами, густо поросшими какими-то грязноватыми волосами. Еще тогда Кристина заметила, что штурмбаннфюрер имеет удивительную, возможно, показную особенность – то неожиданно гневно орать, то так же неожиданно, без малейшего перехода, издевательски хохотать. Это тревожило и сбивало с толку собеседника, ибо герр штурмбаннфюрер вовсе не походил на бездумного глупца, занявшего высокий пост благодаря влиятельному покровительству.

– Рад вас видеть, фрейлейн! – штурмбаннфюрер поднялся из-за стола и пошел ей навстречу. – Не волнуйтесь, здесь вас никто не тронет – вы не в каком-то бургомистрате. – Он громко захохотал, но тут же оборвал смех. – Простите меня, фрейлейн, если вам неприятно это напоминание. А это, разумеется, так и есть! Что поделаешь, грубеем и черствеем за рутинной работой, этичный лоск наведем после войны… Прошу вас, садитесь.

Кристина Бергер в сопровождении Хейниша подошла к двум мягким кожаным креслам, стоявшим друг против друга перед письменным столом. Скромно присела в предложенное кресло. Хейниш разместился не за столом, а в кресле напротив, закинув ногу на ногу. Ее, несмотря на дружелюбный тон штурмбаннфюрера, на его приветливые, хотя и грубоватые шутки, не покидали внутренняя настороженность и беспокойство. Во всем рейхе, наверное, нет ни одного немца, который спокойно бы заходил в управление имперской безопасности. Что уж говорить о фольксдойчах, которые родились и выросли за пределами границ рейха.

– Пожалуйста, не сердитесь, фрейлейн, за то, что я так бесцеремонно побеспокоил вас, – вежливо заметил Хейниш. – Это ненадолго, и я уверен, что вы не будете жалеть.

– У вас ко мне дело? – спросила Кристина.

– Ну что вы! – небрежно махнул рукой Хейниш. – Никаких дел! Разве в будущем… А сейчас – лишь несколько незначительных вопросов. И вот первый: как себя вел мой адъютант Вилли Майер? Ничем не обидел?

– Что вы! Очень предупредительный молодой человек…

– Курите? Отличные болгарские сигареты.

– Простите, но у нас в семье никто не курил. Правда, отец в молодости, слышала я, любил побаловаться трубкой, но после ранения ему категорически запретили курение.

– Тогда позволите мне закурить?

– О, разумеется! Вы хозяин, а к табачному дыму я привыкла – господин бургомистр и его полицейские курят, не спрашивая разрешения. Да еще противную махорку! А у вас, наверное, ароматные и приятные…

– Высшего качества, – заверил Хейниш и щелкнул зажигалкой. Он закурил и прищурился, словно бы от седоватого дымка. – Так вот, объясните мне, почему и как вы очутились здесь?

– Но ведь меня привез сюда ваш адъютант! – удивленно подняла на него глаза Кристина. – Я считала – по вашему приказу…

– Я, вероятно, неточно выразился. Не об этом речь, фрейлейн. Поэтому повторяю: почему и как вы оказались в нашем городе?

– Не понимаю, господин майор, – явно растерялась Кристина.

– Штурмбаннфюрер, – поправил ее Хейниш. – Майор – это армейское звание.

– Стыдно сказать, но я все еще не очень разбираюсь…

– Вскоре будете разбираться… Вы родились в Галиции, не так ли?

– Да, господин штурмбаннфюрер.

– И жили там?

– Все время…

– Тогда почему же оказались здесь, на Северном Кавказе?