Под колпаком контрразведки. Тайная подоплёка перестройки

соответствии с традиционным разведывательным почерком ЦРУ это могло

означать, что Калугин по четвергам каждой последующей недели должен был

подтверждать "сигнал опасности", который он передал разведчику, чтобы

отказаться от личной встречи с ним.

          Штамп в работе всегда крайне коварен. И, учитывая пристрастие ЦРУ

к таким штампам, генерал В. переключил контроль московской бригады внешнего

наблюдения на Калугина. Результат не замедлил сказаться: в следующий

четверг в одном из театров был зафиксирован "визуальный контакт" Калугина с

хорошо известным для КГБ американским разведчиком - агентуристом из

подрезидентуры ЦРУ, работающей под прикрытием Генконсульства США в

Ленинграде.

          - Со стопроцентной уверенностью могу утверждать, что в театре

Калугин условленным знаком или определенным предметом на одежде повторно

передал американцам "сигнал опасности", то есть сообщил, что может попасть

в поле зрения контрразведки, - рассказывал генерал В., с которым мы вместе

работали тогда в аналитическом управлении "А" знаменитого Второго главка. -

Теперь надо было ждать, каким образом американские разведчики сообщат

Калугину о том, что поняли смысл его сигналов об опасности личных встреч на

территории СССР.

          К тому времени я изучил более десятка разработок и следственных

дел на разоблаченных и осужденных американских агентов. Поэтому в

дальнейшем рассказе генерала В. для меня не было ничего необычного: в

очередной раз проявился штамп в работе ЦРУ.

          События развивались так. В последующие два четверга напротив

дома, в котором жил Калугин, американская разведчица из ленинградской

подрезидентуры США в одни и те же часы (время условных сигналов также было

известно органам КГБ) парковала свою автомашину на расстоянии прямой

видимости из окон калугинской квартиры. Служба наружного наблюдения засекла

это, и круг замкнулся. Дело в том, что в Первом главном управлении внешней

разведки КГБ СССР хранилось дело под условным названием "Рината", в котором

не было ответов на ряд вопросов. В частности, из дела было известно, что

Калугин в конце 70-х годов выезжал в Прагу, где по просьбе чехословацких

коллег консультировал их по ситуации с одним из сотрудников ЦРУ, который

инициативно предложил определенные услуги чехословацкой контрразведке.

Консультант убедил чехословаков в том, что это оперативная игра спецслужб

США и настойчиво рекомендовал отказаться от каких-либо контактов с

разведчиком. От руководства ПГУ свою оценку самой ситуации и характер своих

рекомендаций Калугин почему-то скрыл.

          А позже в Прагу поступили сведения о том, что через некоторое

время этот американец был в США арестован и осужден. Чехословацкие

контрразведчики тщательно проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что

кто-то передал в ЦРУ информацию о попытке их сотрудника установить контакт

со спецслужбами ЧССР на предмет сотрудничества. Утечку информации об этом

со своей стороны они исключали. Значит, "продать" ЦРУ этого разведчика мог

Калугин. Или кто-то другой из руководства ПГУ, кому он докладывал о

результатах своей пражской командировки. Но доклада, как известно, не

было... Калугин же в связи с происшедшим написал объяснение, из которого

ничего не вытекало.

          Тем не менее, в Первом главном управлении по информации из ЧССР

были сделаны серьезные выводы. Хотя прямых доказательств предательства

Калугина не было, его откомандировали в УКГБ по Ленинградской области под

предлогом, что он слабо руководит подчиненным ему подразделением. Таким

образом, Калугин уже понимал, что находится как бы "под колпаком". Поэтому

"промашка" генерала В. настолько испугала его, что он стал допускать

непростительные для профессионала ошибки и по сути раскрылся, дав КГБ

понять, что американский разведчик прибыл в Ленинград для встречи не с

кем-либо, а с самим Калугиным. Он не просчитал, что этот разведчик может

находиться под контролем "москвичей", подал ему так называемый "видовой"

сигнал опасности, который засекла служба наружного наблюдения.

          Не просчитал он и того, что его самого после этого взяли под

контроль.

          А вскоре в Москве была зафиксирована длительная встреча Калугина

с сокурсником по учебе в Колумбийском университете США, членом Политбюро ЦК

КПСС А.Н. Яковлевым, к которому он помчался после отъезда из СССР спугнутого

американского разведчика. По словам генерала В., в КГБ Яковлева тогда

посчитали резидентом ЦРУ, но версию пришлось отбросить - уж больно высокие

кресла занимал он на Старой площади.

          Между тем, результат встречи двух "колумбийцев" оказался

неожиданным.

          Калугин возвратился в Ленинград и настрочил сразу в два адреса

(ЦК КПСС и КГБ СССР) письмо, в котором обвинил в полной некомпетентности и

в развале работы руководство УКГБ по Ленинградской области. Резон в

написании такой кляузы был немалый. Во-первых, для проверки приведенных в

письме аргументов была создана специальная комиссия, что отвлекало внимание

от Калугина, а в крайнем случае позволяло все свалить на руководство УКБ,

которое якобы хочет его в отместку оклеветать. А во-вторых, и это главное,

в процессе работы комиссии мог бы вскрыться компромат на Калугина, которым

располагали в центре.