Под колпаком

То, что на арене не было никакого действа, как он успел заметить еще тогда, находясь на вершине, служило некоторым утешением. Таким образом он превращался в невольного участника представления, – отчего-то страстно хотелось в это верить. С другой стороны, тот факт, что в его отсутствие на арене ничего не происходит, вызывал тревогу иного порядка.

И еще его беспокоило, что Луови с Дженессой поднимались на башню. А вдруг они что-нибудь видели или успели там натворить?

Опять с новой силой нахлынули типичные страдания вуайериста – чувство вины вкупе с желанием подсмотреть.

Ближе к вечеру, когда жара начала понемногу спадать, Пэррен вдруг объявил о какой-то намеченной встрече. Дженесса с готовностью вызвалась подбросить его в Тумо-Таун. Ордиер, рассеянно бормоча любезности вслед уходящим гостям, решил про себя, что ему представился подходящий случай удовлетворить любопытство. Проводив всю компанию до машины, он постоял немного, провожая их взглядом. Солнце уже клонилось к закату, и до того момента, когда оно скроется за горами, оставалось всего ничего. А значит, времени у него в обрез.

Едва машина скрылась, Ордиер поспешно вернулся в дом, схватил бинокль и фонарик и отправился в башню. Да, Дженесса была права, навесной замок болтался незакрепленным. Как видно, Иван забыл запереть за собой, когда в прошлый раз поднимался на башню. Сейчас он запер замок изнутри. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь прошел за ним следом.

Закат на острове очень краток. Как и во всей экваториальной зоне, солнце заходило за считаные секунды и на остров внезапно опускалась тьма. Ордиер поднимался к башне, и его тень под ногами простиралась все дальше и дальше. До наступления темноты оставались минуты.

Оказавшись в потайной нише, он заглянул в щель в стене. Внизу расстилалась долина катарийцев. Длинные тени, контрастные тона и полная тишина. Люди разошлись по домам, в безветрии вечера обвисли пологи, отделявшие части селенья. Все говорило о том, что тревога, поднятая при появлении незваных соглядатаев, улеглась.

С невероятным облегчением Ордиер вернулся домой. Шел он практически в темноте, подсвечивая себе путь. Он прибрался на террасе, унес лежаки, грязные бокалы и блюда. Когда возвратилась Дженесса, он как раз домывал посуду.

Она ворвалась в кухню взволнованная и цветущая. Чмокнула Ордиера в щечку и прощебетала:

– Я буду работать с Пэрреном! Он хочет сделать меня своим консультантом.

– И по какому вопросу?

– По быту катарийцев. Пообещал сохранить за мной зарплату, а когда вернется на север, то выбьет мне должность научного сотрудника в своем отделе. Он и меня приглашает поехать.

Ордиер кивнул и отвернулся.

– Ты разве не рад за меня?

– Рад. И в чем тут подвох?

Он вышел на патио, Дженесса – следом. У дверей она щелкнула выключателем, и на патио загорелись гирлянды среди виноградных лоз на шпалере.

– А почему обязательно во всем надо видеть подвох?

– На какие деньги он, по-твоему, будет все это делать? Ты же прекрасно знаешь ситуацию. Он здесь не в отпуске. Нельзя просто так приехать на острова, а потом вернуться обратно. Вне зависимости от того, что он наобещал.

– То есть ты что-то имеешь против?

На ее смуглой коже плясали радужные огоньки, напоминая цветочные лепестки. Дженесса всегда казалась ему неимоверно притягательной; теперь он успел пожалеть, что затеял спор.

– Пропустим по бокальчику?

– Пропустила уже.

Видимо, разговор ее зацепил.

– Расскажи поподробнее про эту вашу поездку на север.

– Джейси-Джей придумал один вариант.

– А почему я первый раз слышу, что у вас что-то там назревает?

– Как смогла, так сказала. К тому же еще ничего не известно наверняка, я могу в любой момент отказаться.

– Но не откажешься.

– А зачем мне отказываться? – проговорила Дженесса. – И ничего у нас не назревает, как ты изволил выразиться.

– Теперь я окончательно потерялся в догадках.

– И нечего тут теряться. Решил, что у меня что-то с Пэрреном?

– Нет.

– Мы просто коллеги, все дело в работе. Сколько себя помню, грызу эту тему. Ты же знаешь, что творится у нас в отделе – болото! С тех пор как сюда заселились катарийцы, мы не продвинулись ни на йоту.

– А-а, все дело в проклятых катарийцах? – взвился Ордиер. – Дались они вам! Оба вы на них двинулись, и ты, и этот твой Пэррен.

– Мне нечего возразить. Да, мы двинулись. Но только по работе.

Она хотела взять его за руку, однако Ордиер отвернулся. Дженесса не унималась и взяла в руки его ладонь. Это был жест ласковой матери, пытающейся утихомирить зарвавшегося сорванца. Ордиер и впрямь вел себя как мальчишка, хоть в глубине души и не хотел себе в этом признаваться.

Он вспылил, и теперь требовалось время, чтобы прийти в себя. Дженесса хорошо это знала. Появление Пэррена и его жены разрушало его привычный – спокойный и размеренный – образ жизни. А то, что Дженесса сблизилась с ними, с его точки зрения выглядело грубым вторжением. Вот он и отреагировал эмоционально.

Прошло время, они приготовили ужин, уселись на террасе и потягивали вино, наслаждаясь мягким теплом темной ночи под мерный стрекот сверчков.