Под кроной памяти

– Извини, пап, будем тише, – виновато ответил Берт, – у Велибора тут важное дело просто…

– Прости, пап… – промолвила Катарина и поплелась в свою комнату. На пороге она обернулась и отправила Велибору воздушный поцелуй, на который он притворно улыбнулся в ответ.

– Доброе утро, дядя, – рассеянно бросил он.

– Ох, уж доброе, – раздалось сверху. – И что там у вас за важные дела?

– Черт! Нужно было тише, – громким шепотом выругался Берт.

Прошло несколько мгновений молчания, после чего Берт заговорил вполголоса.

– Слушай, этого не может быть. Ты здесь уже два месяца, наверное, я бы заметил, что ты страдаешь лунатизмом?

– Я думаю, что мог не заметить, – Велибор медленно ходил по комнате, – ведь я живу в соседнем доме, хоть дома и за одним забором… Но калитка не скрипит, поэтому ты мог попросту не слышать, как я выхожу.

Берт задумался.

– Хочешь сказать, что несколько ночей ты бродил где-то, возвращался, просыпался утром в своей кровати, а вот именно сегодня очнулся на лавочке в парке? – с сомнением в голосе произнес он. – К тому же ты всё равно замечал бы что-то неладное, например, грязь на одежде или еще чего, да и ребята могли тебя подметить.

Велибор подошел к шкафчику, осторожно взял с полки фарфоровую фигурку голубя, повертел ее в руках и, обнаружив скол на месте одного из крыльев, со всей силы придавил место скола к тыльной стороне ладони.

«Когда я слышу истории о том, как кому-то не верят, – раздалось в его мыслях, – то всегда удивляюсь, потому что знаю: всё равно найдутся те, которые поверят. Нужно, чтобы о твоей правде знало как можно больше людей, тогда ты увидишь того, кто поверит».

– Не знаю, Берт, а кто меня мог подметить?

– Например, Милан или Йована, или Катарина, или Генти с его компанией, он точно бы сообщил об этом, не упустил бы шанса тебя обсмеять.

– Милан, кроме своей Йованы, больше ничего не видит вокруг, а Катарина не просыпается так рано, – с недоверием сказал Велибор.

– Зря ты так на Милана, – расстроился Берт, – ты же их не знаешь, а я знаю уже больше десяти лет… Им сейчас по двадцать, и они уже пять лет как живут вместе, а до этого с пеленок возились. Уж поверь мне, у них давно прошел тот период, когда всё кругом кажется радужным. Они встают с первыми петухами, они бы тебя заметили!

Велибор продолжал безмолвствовать, будто всё, что он сейчас слышал, не имело никакого смысла.

– Милан, между прочим, в восхищении от того, что ты весь такой творческий, – усмехнулся Берт, – а ты к нему, мне кажется, не очень расположен.

Велибор наконец поднял глаза.

– Я вижу, Берт, вижу, но это не восхищение, а… – он пощелкал пальцами, пытаясь подобрать слово, – что-то похожее на стремление войти в доверие. Только зачем мне это?

– Ладно, не о том сейчас речь, – отмахнулся Берт. – В любом случае тяжело не заметить тебя, валяющегося посреди улицы. Или где ты там обнаружился?

– Понимаешь, всё дело в том, что я не помню, как попал в парк, да еще рассказы этого старика нагнетают лишнее…

– А что вообще за старик? – всполошился Берт. – Я что-то сразу не спросил!

Велибор поставил фигурку голубя на место и потер руку – на коже осталось маленькое красное пятнышко.

– Он мне не знаком. У него такие светлые лучистые глаза, знаешь, как будто…

– Ой, Велибор, – перебил его Берт, – давай без этой своей романтики, я не могу помнить цвета глаз всех здешних стариков. Может, у него были какие-то явные отличия?

Велибор закрыл глаза руками, резко сел на диван и покачал головой.

– Не помню… Больше ничего не помню, – с грустью ответил он.

– Да уж…

Берт поднялся из кресла и прошел на кухню поставить чайник. Послышалось щелканье зажигалки, шум чайника, а потом из-за двери пошел еле заметный дымок. Берт вернулся с сигаретой в зубах.

– Так, мне всё это в любом случае не нравится… Я, конечно, не очень-то верю, что ты ходишь во сне, но как ты мог оказаться в парке? – Берт замялся, а потом как-то погрустнел, рассматривая тлеющий кончик сигареты. – Знаешь что, Велибор, мне кажется, что тебе неплохо бы сходить к врачу, на всякий случай…

Ребята долго молчали. Велибор сидел, обхватив голову руками.

«Если бы я только обладал феноменальной памятью, – пронеслось в его голове, – то проблем никогда бы не возникало. Я бы прочел необходимые книги, заполнил бы свой разум информацией, которая не дала бы пасть моему духу ни при каких обстоятельствах».

Берт докурил сигарету и вмял бычок в переполненную пепельницу, стоявшую на тумбочке возле кресла. Лицо его было хмурым.

Раздался звук закипевшего чайника, Берт поднялся из кресла и прошел на кухню. Зазвенела посуда, послышалось бульканье воды и мягкий звук сочившегося пара.

– Берт! – Велибор резко поднялся на ноги. – Я, кажется, вспомнил!

– И чего вспомнил? – Берт выглянул из кухни с чайной ложкой в руке.

– Он был в сером плаще с оторванными пуговицами, и еще у него была трость, похожая на обточенную палку.

Берт замер, потом вернулся в кухню.

– Я уж было подумал, что ты вспомнил, как оказался в парке, – разочарованно произнес он.