Под кровью - грязь

   Наташка уперлась ему в спину коленкой, рванула за волосы его голову на себя и воткнула в напрягшееся горло нож, по самую рукоятку. Тело охранника дернулось.

   Как тогда, первый раз, в лесу, и как потом неоднократно, по Наташкиному телу прокатилась болезненно сладостная волна, судорога сжала сердце. И, уже не понимая что делает, Наташка с силой прижалась грудью и низом живота к спине лежащего, припала щекой к его щеке и широким движением, плавным полукругом, словно разрезая хлеб, по-бабьи прижимая его к себе, рассекла горло.

   Тело под ней забилось, и Наташка жадно ловила эти движения, и толчки эти подталкивали ее, заставляли лихорадочно колотиться сердце, вытесняли из ее сознания все окружающее.

   И, когда тело охранника изогнулось в последнем спазме, Наташка закричала, отбросив нож и прижимая испачканные чужой кровью руки к своему лицу.

   Грязь

   К Наташкиному крику присоединилось еще несколько женщин. Кто-то вскочил из-за столика, собираясь не то броситься бежать, не то прийти на помощь охраннику.

   Агеев выхватил из-под пиджака пистолет, отшвырнул в сторону мешающий стул и бросился к микрофону.

   Снегурочка все еще стояла лицом к залу. Агеев вырвал у нее из рук микрофон, обернулся, увидел, как Стрелок, Бес и Блондин бегут к дверям, расшвыривая на своем пути столики и людей. Бес ударил кого-то автоматом в лицо, звенела посуда, снова истошно завизжала женщина.

   – Тихо! – крикнул в микрофон Агеев. Нужно было как-то остановить панику, нужно было заставить людей выслушать его, заставить их подчиниться, но в голову не лезло ничего, кроме услышанного в кино: «Всем оставаться на своих местах». – Сидеть!

   Колонки взревели, но люди, похоже, не обратили на это внимание.

   – Сидеть, я сказал! – Агеев выстрелил из пистолета вверх, пуля случайно ударила в зеркальный шар, и тот со звоном лопнул.

   Прорвавшийся к выходу из зала Блондин обернулся и ударил длинной очередью из автомата по стене над головами людей. Остановившийся возле входа на кухню Бес тоже нажал на спуск. Грохот автоматов перекрыл все звуки в зале. Люди падали на пол, закрывая уши, пытались спрятаться за столами и стульями.

   – Не стрелять, – крикнул в микрофон Агеев, и выстрелы смолкли.

   – Всем молчать!

   Все замерли.

   – Меня все слышат? – спросил Агеев. – Все меня слышат?

   – Повар и официантки на кухне, – внезапно спокойно сказала Наташка, – всего трое.

   – Бес!

   – Понял, – сказал Бес и толкнул дверь на кухню.

   – Всем сесть за столики, – снова в микрофон приказал Агеев и тут вспомнил, что за спиной у него остались лабухи.

   Агеев обернулся к ним и взмахнул пистолетом:

   – Вам что, особое приглашение?

   Снегурочка, солистка группы и один из музыкантов торопливо бросились к свободному столику, а второй музыкант замешкался, опрокинул стойку микрофона, споткнулся и упал на колено.

   – Сука, – сказал Агеев и выстрелил ему в голову.

   Тело отлетело в сторону и замерло. Из-под головы быстро стала натекать лужа крови.

   – То, что я говорю… – начал Агеев, но тут на кухне ударил автомат. Потом еще раз, коротко, потом закричала женщина, и снова ударил автомат.

   Агеев помолчал, потом из кухонной двери вышел Бес, перезаряжая оружие.

   – Все в ажуре, – сказал он.

   – Так вот, – Агеев снова поднес микрофон ко рту, – то, что я говорю, должно выполняться немедленно. Иначе…

   Агеев красноречиво посмотрел в сторону убитого музыканта.

   – Всем понятно? Тогда сейчас все очень медленно встанут с пола и сядут за столики. Медленно и аккуратно.

   Кто-то в зале всхлипнул, Агеев посмотрел в ту сторону, и люди там отшатнулись в стороны. Вот так, подумал Агеев, только так. Знать свое место. Знать свое место.

   Люди копошились, рассаживаясь на стулья, они старательно отводили взгляды от убитых и от Агеева. Молчат. Молчат и делают то, что им приказал Агеев.

   Наташка втащила в зал сумки с оружием и патронами, Стрелок вышел из зала.

   Все идет как нужно. Теперь Стрелок постоит на атасе, пока они займутся… Чем они займутся?

   С Крутым они обсуждали все только до этого момента. Агеев поискал глазами Палача. Сидит за столиком с таким видом, словно его это не касается.

   Как он там говорил? Поразвлечься с клиентами.

   – Будем знакомиться, – сказал Агеев, – меня зовут Андрей Агеев, еще называют Солдатом. Может, слышали?

   Наблюдатель

   Красавчик. В позу стал. Памятник себе воздвиг нерукотворный? Глазки-то как горят, да и весь просто светится самодовольством. Вот оно счастье – пристрелить ближнего своего и возрадоваться.

   Мальчик девятнадцати лет отроду, уроду. Теперь он представляется и как всматривается в лица людей! Хочет убедиться в том, что испугал?

   Гаврилин покосился на Палача. Спокоен. Только вот желваки на лице. Что-то воспитанники не так сделали? Тренер волнуется.

   Тошнит. Опять эта смесь запахов сгоревшего пороха и крови. И человеческого страха.

   – Вам обещали праздник, вы даже за это деньги заплатили, мы его для вас устроим, – он и микрофон держит, оттопырив мизинчик, сука.

   – Можно нам музычку включить, легенькую? – Агеев обернулся к уцелевшему музыканту.

   Тот сразу вскочил со стула и метнулся к пульту.

   – Осторожно, споткнетесь, – сказал Агеев, и музыкант побледнел.