Под кровом Всевышнего

С первого взгляда нам показалось, что ревность отца Ивана теперь остынет. Небольшого роста, невзрачный с первого взгляда, отец Аркадий вызывал чувство жалости. Однако впечатление наше изменилось, когда мы услышали истовое служение сильного голоса отца Аркадия, проникновенные слова его проповеди. А взгляд его глубоких глаз окончательно покорил сердца прихожан. В общем, отца Аркадия мы все полюбили очень быстро и перестали скорбеть об отце Михаиле. И все новый и новый народ стал наполнять наш храм, появилось много молодёжи, которая повсюду следовала за отцом Аркадием, пользовалась каждой минутой, чтобы встретиться с ним, поступала в жизни по его совету. Многие тогда тут крестились, часто исповедовались индивидуально, часто причащались. Мы этот вновь обращённый народ из Фрязина так и стали звать — «аркадиевским».

Летом появилась и семья отца Аркадия, состоявшая из милой, культурной, любвеобильной матушки и четырёх очаровательных девочек. Мои снохи и внучки быстро сблизились с этой компанией. Снова в церковной ограде закипела молодая жизнь, как в былые времена: там висели качели, тут прыгал мяч, среди высокой травы пестрели платьица детей, собиравших полевые цветы.

Кажется, следовало бы радоваться звукам молодой жизни... Но было не так. Если отец Иван косо смотрел на отца Михаила за то, что около того не было постоянно жены, то теперь стаи наших детей тоже не были ему по нутру. Когда отец Иван вечером шёл к себе в сторожку, ему никто не преграждал путь. А отца Аркадия всегда окружала толпа, не дававшая в течение часа дойти до дому.

Не хватило терпения у бедного больного старика. Сердце у него было слабое, операция следовала за операцией. Никто им не пренебрегал, все его слушали с уважением. Но проповеди отца Ивана были подобны ответу школьника, который не смеет от страха поднять глаза и монотонно, без чувства, говорит заученную речь. А отец Аркадий то обрушится на своих прихожан, как любящий отец возмущается поведением своих детей, то не спеша, внушительно приведёт пример из жизни святого. В общем, отец Аркадий говорил от горячего сердца, воспитывая и вразумляя своих духовных детей. Чувствовалось, что отец о них переживает, скорбит, желает им исправиться. Его проповедь иногда напоминала беседу отца с непокорным ребёнком. Вот эта любовь отцовская и подняла наш приход, притянула к храму многих атеистов, заставила биться теплом холодные сердца.

«Бунт» в храме

Подходил к концу Великий пост. Отец Иван Зайцев поехал в епархию вместе со старостой. Епископ их принял, прочёл их прошение. Мне неизвестен текст, но результат этого дела был для всех неожиданным: отец Иван был переведён в Пушкино, где он проживал, а на его место настоятелем к нам в Гребнево был прислан отец Сергий К. Вероятно, духовное начальство поняло, что отец Иван не может ни с кем ужиться, а потому его перевели на приход, где стал служить он один. Но какое недовольство, какой бунт вызвало это постановление. Особенно возмущалась староста Мария Петровна. Её поддержали те старушки, которые вместе с ней стояли у ящика и заведовали хозяйством храма. Снова поехали в Москву к архиерею, но их хлопоты были безуспешны — отца Ивана им не вернули. Тогда старушки объявили: «Мы все уходим со своих должностей!» Отказались работать и уборщицы, и сторожа, и казначей, и староста — в общем, все за исключением истопника. Тот был человеком благоразумным, понял, что нельзя прекращать топку храма, так как были ещё весенние заморозки.

Однажды вечером к нам в Отрадное, где мы мирно доживали с батюшкой свой век, пожаловал отец Аркадий Ш. Мой батюшка искренне любил этого скромного, милого священника, поэтому был очень рад его посещению.

— Ну, как дела, что у вас нового? — расспрашивал мой муж, расцеловавшись по-братски с отцом Аркадием.

Мы услышали следующее:

— Не знаю, что делать! Все ушли: нет ни алтарника, ни псаломщика, даже с левого клироса все певчие убежали. Некому печь просфоры, некому храм отпереть, некому лампады зажечь. Мне старушки сказали, что вернутся к своим должностям только в том случае, если вернут настоятеля отца Ивана. Я был у архиерея, он велел не прекращать служб, но поставить на должности других людей. Кого? Я ещё плохо знаю своих прихожан. Помогите мне, вы люди местные...

От огорчения отец Аркадий чуть не плакал.

Отец Владимир утешал батюшку, говорил, что необходимо сделать собрание «двадцатки» (так называется правление церкви). Отец Аркадий подтвердил его слова, сказав, что такого же мнения держится и епископ, у которого отец Аркадий уже был на приёме. Владыка Григорий обещался даже сам приехать на собрание прихожан, чтобы в его присутствии была утверждена новая двадцатка и переданы все дела и документы новому старосте.

— Но кому? Где взять старосту? — спрашивал отец Аркадий и вдруг обратился ко мне. — Матушка! Возьмите на себя эту должность!

Как гром среди ясного дня прозвучали надо мной слова милого, кроткого отца Аркадия. Я ахнула и засмеялась, муж махнул на меня рукой: «Куда ей!»