Под "крылом" Феникса (СИ)

– Чего ты там увидел такого? – поинтересовался у него идущий рядом Кендаг. Но Джучибер не ответил. Весь вечер он молчал, про себя вспоминая сегодняшнюю встречу. Надо же, как судила Рысь-Прародительница. Значит не зря тогда, во время схватки он пощадил её, а теперь встретил здесь на далёкой чужбине. Видимо это было неспроста.

На шестой день похода, когда дорога повернула наверх к перевалам, они остановились на короткую днёвку среди роскошных садов. Большинство воинов их тагмы бросились собирать ещё не совсем зрелые персики и абрикосы.

Джучибер, привлечённый тем, что делают остальные, из любопытства сорвал несколько невиданных им доселе плодов. Рассматривая, он поднёс их к лицу. Незнакомый запах приятно щекотал ноздри.

Кендаг, уплетавший ячменную кашу, заметил, что коттер собирается попробовать никогда не виденные им фрукты. Резким движением ладони, он выбил из рук Джучибера абрикос.

– Ты что – он же незрелый. Выбрось их и запомни, не всё, то можно совать в рот, что хорошо пахнет.

– А как же они,– коттер показал рукой на остальных, уплетавших ещё зелёные плоды.

– Ты слушай его, парень. Твой приятель говорит дело,– заметил пожилой наёмник из тайгетов, сидевший рядом с Кендагом.

Джучибер, недовольный тем, что тайгет помешал ему, уступил. Весь день он не разговаривал с Кендагом, но потом признал правоту своего старшего товарища. Вечером, когда встали на ночёвку, большинство воинов не могли спать – их пробил жесточайший понос. Вместо отдыха они, словно птицы, усеяли придорожную канаву. Задницы ратников ровными рядами белели в темноте.

– Если бы не я, то ты тоже был бы с ними,– самодовольно заявил коттеру Кендаг. Тот ему ничего не ответил. Затем, лукаво усмехаясь, тайгет принялся укладываться спать.

Издаваемые облегчающимися людьми звуки и их надрывные стоны не давали остальным уснуть до полуночи, пока раздражённый всем этим тайчи Шибэр не приказал им отойти подальше от стоянки.

– Говнюки! – одним словом выразил свои чувства тайчи, глядя на испытывающих муки новобранцев. Утром он, как ни в чём небывало, велел продолжать поход, только на это раз конница шла позади пехоты. Лунчир, командующий хоругвью, получил приказ, чтобы его всадники плетьми и тупыми концами совен подгоняли отставших воинов, которые по выражению тайчи Шибэра были «слишком утомлены ночным бдением».

На семнадцатый день утомительного марша показались стены и башни панченской крепости. Панчен был расположен на огромной покатой равнине, тянувшейся с севера на юг вдоль западных склонов хребта Тыйских гор. Многочисленные ручьи, сбегая с невысоких, поросших лесом вершин, образовывали две реки, которые, извиваясь, текли по равнине. Меньшая из них, под названием Гиньдук, протекала через Панчен устремляя своё течение на полдень к водам великой реки Чулбы.

Последняя брала своё начало среди несколько мелких речек, текущих с вершин западного водораздела, а после слияния с Гиньдуком величаво катила свои воды посреди равнины к полудню. Там, где кончались Тыйские горы, река поворачивала на встречь солнца и наконец впадала в море.

Вокруг Панчена на расстоянии десяти лин от города были расположены рудники и каменоломни, где десятки тысяч рабов и рудокопов добывали, строительный камень, известняк и уголь. Вдоль реки были установлены многочисленные мельницы и водяные колёса, которые гнали воду вверх к рудникам. В небо над городом подымались столбы дыма от множества плавилен.

Если Алань был житницей Ченжера, то Панчен, кроме того, был ещё и кузницей Империи Феникса. Здесь отливали и ковали железо, медь и бронзу, изготовляли стекло и бумагу, лепили гончарные изделия. Большая часть сооружений и построек в Панчене была возведена кулбусскими мастерами, которых ченжеры по завершении строительства, удавили, дабы секреты их мастерства не могли попасть в руки чужеземцев.

Во всех дворах и зданиях Панчена кипела работа. Мастера-оружейники со своими помощниками, выбиваясь из последних сил, ковали и точили лезвия совен и чимканов, острили наконечники стрел и самострельных болтов. Кузнецы изготовляли щиты и панцири, подковы и гвозди, ободья для колесниц-вайранов, стремена и сбрую для всадников. Местные кулбусы и полукровки, свободные от работы на полях, также не сидели без дела. Те же руки, что недавно держали мотыги, кетмени и серпы, сейчас шили кожаные кафтаны и пояса, набивали конским волосом стёганую основу доспехов и подшлемников.

Большинство изделий, по сравнению со столичными ремесленниками, было сделано просто и безыскусно, без особых затей, но среди них попадались вещи, отличного качества, поистине стоящие больших денег.