Под крылом судьбы

Не буду цитировать ответ, не для ваших ушей, но после этого случая меня чуть было не уволили. Спасло то, что я работал по рекомендации жены хозяина.

– Олежек, – учила меня уму-разуму наша «штатная» путана Жаннета. Не верьте их именам, они их сами выдумывают, на самом деле ее зовут либо Жанна, либо Аня, либо просто Маша. Нормальные имена, но у них подлинных имен не называют, – есть люди, которые в этой жизни платят бабки, а мы с тобой из другой оперы, из тех, кто их ублажает, при этом и нам кое-что перепадает, так что радуйся.

Я разозлился:

– Послушай, дорогая, иди и ублажай своего бычка, а обо мне не беспокойся. Одно запомни, не сравнивай палец с чем-то, я работаю, а вот ты ублажаешь. – Ее трактовка моей роли в обществе больно задевала гордость.

– Наше различие лишь в том, что я работаю, как правило, в горизонтальном положении, а ты в вертикальном, точнее, в полусогнутом. – И, убегая, добавила: – А у этих дамочек хороший вкус, если надумаешь, позвони, так и быть, один разочек можно и бесплатно.

Работа не доставляла удовольствия, я с тоской вспоминал нашу компанию на рынке, но тяжкий груз – долг Джеку – заставлял трудиться в поте лица.

Но однажды произошло непредвиденное. Днем в клубе народу почти не бывает, я дежурил по залу для обслуживания случайных посетителей. Именно в это время к нам заглянула шумная компания. Я узнал этих людей, они бывали в нашем клубе, но обслуживать их не доводилось. Это были бандиты, «крышующие» клуб. С такими клиентами работал только Бобон, официант от бога, я не шучу, ему бы в цирке работать, с подносом управляется, как настоящий жонглер. Но время было внеурочное, и обслуживать их пришлось мне. Компания расположилась в VIP зоне, в месте для особо почетных гостей, и стала изучать меню.

– Кусать хоца, понял, – заговорил один из них, – быстро мясо неси.

Такими словами меня не прошибешь, я невозмутимо записывал заказ и через несколько минут расставлял на столе напитки, салаты, фрукты, но этот шепелявый, точнее, «сипилявый» повторил:

– Я сказал кусать хоца. Ты цё, не понял? Мясо неси, я сказал, ты цё нам траву притасил.

– Горячее будет готово через несколько минут, – сдерживаясь, ответил я.

– А ты бегом, малявка, тебе ясно сказали – кусать хоца.

Утомил меня этот клуб, надоели эти сытые рожи! Не сдержался я.

– А тебе травку не мешало бы пожевать, бычара!

Что тут началось! Четверо вскочили со своих мест, пятый, видимо главарь, продолжал сидеть за столом. От первого удара удалось увернуться, другому бандиту я нанес свой коронный удар в пах, но третий и четвертый вдвоем сумели повалить меня на пол. Раздался звон разбитой посуды, треск ломающейся мебели, и мне пришлось бы совсем плохо, если бы не голос главаря:

– Стоять! Стоять я сказал! Шум нам здесь ни к чему. Уходим.

Они оставили меня на полу с разбитым ухом и ушли.

Ко мне подбежал заведующий залом Алексеич – имя у него отсутствовало напрочь, никогда не слышал, чтобы кто-то звал его по имени, – и взволнованно зашептал:

– Надо уходить, Олег. Это добром не кончится. Ты ведь знаешь, что это за люди, надо было терпеть.

– Надоело, устал я, – равнодушно отозвался я.

Алексеич сочувственно проговорил:

– Ехал бы ты на родину, не приживешься здесь с таким характером.

– Во-первых, уезжать мне некуда. Во-вторых, работу терять не собираюсь. В третьих, быков этих не боюсь.

Я никогда прежде не сталкивался с настоящими бандитами, хотя об их подвигах был наслышан. Но Алексеичу не врал: как я вернусь домой, что скажу отцу, что не удержался в должности официанта?

«Утрясется как-нибудь», – подумал я.

Вечером, уходя с работы со служебного выхода, услышал за спиной шорох и через мгновение почувствовал на шее холодное лезвие ножа. До боли знакомый голос произнес:

– Поедес с нами, за «бысяру» отвечать будес.

РИМА. Не влюбляться же мне в Гогу, в конце концов!

Успешно сдав выпускные экзамены, мне предстояло выбрать свой неповторимый и блистательный жизненный путь. Некоторые ориентиры этого пути обрисовала мама. По нему, естественно, предстояло идти руку об руку с Антоном и, что опять же естественно по мнению мамы. Моя же задача состояла в том, чтобы вцепиться в него всеми фибрами души (фибры – это жабры?), при этом попутно родить ему и на радость старикам парочку очаровательных детишек.

Почему-то перед глазами стояла такая картина. Мы с Антоном едем на белой сверкающей машине по длинной и гладкой автотрассе, называемой «Жизненный путь». Он за рулем, посасывает вонючие и тонкие сигары (очередной «писк» моды) и слушает музыку его любимых «Deep Purple», которых он называет «классикой жанра», а для меня, как чем-то острым по стеклу – мурашки по коже. Я сижу на заднем сиденье, в вечернем платье, увешана драгоценностями, а на руках двое орущих детей, одному из которых меняю подгузник, а второго одновременно кормлю грудью.

Согласитесь, что-то неправильно в этой картине.

Папа, напротив, никаких дорожных указателей выставлять не стал.