Под куполом

Терстон Маршалл и Каролин Стерджес сели в кровати, слушая тот голос, вытаращив друг на друга глаза. Они работали преподавателями Эмерсон-Колледжа в Бостоне, Терстон - полный профессор английской литературы (и приглашенный редактор очередного выпуска «Лемехов»[192]), Каролин - аспирантка и ассистентка на том же факультете. Любовниками они были последние полгода, и цветы их любви уже потеряли свежесть. Находились они в домике Терстона на Честерском озере, которое пролегало между Малой Сукой и рекой Престил. Приехали на длинный уик-энд ради «наслаждения листопадом», но растительность, которой они наслаждались с прошлой пятницы, большей частью принадлежала к лобковой. В домике не было телевизора; Терстон Маршалл ненавидел телевидения. Радио было, но они его не включали. Это случилось в восемь тридцать утра, в понедельник, двадцать третьего октября. Оба не имели  понятия, что рядом происходит что-то, пока их не вырвал испуганными  из сна этот трубный глас.

ВНИМАНИЕ! ГОВОРИТ ПОЛИЦИЯ ЧЕСТЕР МИЛЛА! ЭТА МЕСТНОСТЬ… Он приближается. Уже совсем близко.

- Терстон! Трава! Куда ты положил траву?

- Не волнуйся, - произнес он, но дрожь в его голосе наводило на мысль, что сам он воспользоваться собственным советом не способен. Высокий, стройный мужчина с густыми седеющими волосами, которые он собирал на затылке в хвостик. Сейчас его волосы висели свободно, почти достигая плеч. Ему было шестьдесят; Каролин двадцать три. - Все лесные домики здесь пусты в эту пору года, они просто ездят туда-сюда по дороге, по Малой Сук…

Она ухватила его за плечо - блядство.

- Наша машина! Они увидят машину возле дома.

Гримаса типа «ух, бля» промелькнула у него на лице.

…ПОДЛЕЖИТ ЭВАКУАЦИИ! ЕСЛИ ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ, ИДИТЕ НА ЗВУК МОЕГО ГОЛОСА! ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! Уже совсем близко. Терстон теперь слышал также голоса других людей, усиленные громкоговорителями, голоса копов с громкоговорителями - но этот звучал уже едва ли не рядом. МЕСТНОСТЬ ПОДЛЕЖИТ ЭВАКУ… тишина на мгновение, а потом: ЭЙ, В ДОМЕ! ВЫХОДИТЕ СЮДА! НЕ МЕДЛИТЕ!

Какой кошмар.

- Куда ты девал траву? - тряхнула она его вновь.

Трава осталась в другой комнате. В пластиковом пакете, который, теперь уже полупустой, стоял рядом с тарелкой, на которой со вчерашнего вечера лежал недоеденный сыр и крекеры. Если кто-то зайдет, это будет первым, что он, черт побери, увидит.

ЭТО ПОЛИЦИЯ! МЫ ЗДЕСЬ НЕ ДУРАКА ВАЛЯЕМ! ЭТА МЕСТНОСТЬ ПОДЛЕЖИТ ЭВАКУАЦИИ! ЕСЛИ КТО-ТО ЕСТЬ ВНУТРИ, выходите, пока мы вас не вытащили оттуда!

«Свиньи, - подумал он. - Местные свиньи со свиными мозгами».

Терстон выскочил из кровати и бросился через комнату, с растрепанными волосами, виляя худыми ягодицами.

Этот домик после Второй мировой построил его дед, здесь было лишь две комнаты: большая спальня с видом на озеро и гостиная / кухня. Электричество подавал старый генератор «Генске», отключенный Терстоном, прежде чем лечь в кровать; его разболтанное дребезжание отнюдь не добавляло романтики. С прошлого вечера в камине - необходимости жечь его не было, однако это же так романтически - еще тлели угольки.

«А может, я ошибаюсь, может, я положил траву себе в кейс».

К сожалению, нет. Пакет лежал именно там, рядом с объедками сыра бри, которым они лакомились, прежде чем перейти на траходром.

Он бросился к столу, и в то же мгновение послышался стук в двери. Нет, не стук, а натуральное буханье.

- Минуточку! - с истерическим смешком сказал Терстон. В дверях спальни, закутанная в простыню, появилась Каролин, но он ее едва заметил. В голове у Терстона - все еще под влиянием паранойи, спровоцированной вчерашними излишествами - мерцали беспорядочные мысли: отмена бессрочного контракта в колледже, полиция нравов из «1984»[193], отмена бессрочного контракта, пренебрежительная реакция его троих детей (от двух бывших жен) и, конечно, отмена бессрочного контракта в колледже. - Одну минуточку, секунду, сейчас оденусь…

Но двери резко отворились, и - нарушая около девяти конституционных прав - в дом ввалилось двое молодых людей. Один из них держал в руке мегафон. Одеты они были в джинсы и синие рубашки. Джинсы вроде бы дарили надежду, однако на рукавах рубашек были нашивки, а на груди значки.

«Не надо нам никаких сраных значков»,[194] - тупо подумал Терстон.

Каролин заверещала:

- Убирайтесь прочь!

- Зацени, Джунс, - хмыкнул Фрэнки Делессепс. - Прямо тебе «Когда Хер встретил Сальце»[195].

Терстон схватил пакет, спрятал его себе за спину и бросил в раковину.

Джуниор засмотрелся на его демаскированное этим движением хозяйство.

- Это самая длинная, и самая плохая биология изо всех, которые я только видел, - произнес он. Вид он имел усталый – и это справедливо, спал он всего два часа, - но чувствовал себя фантастически, абсолютно свежим, как огурец. И в голове ни следа боли.

Ему нравилась эта работа.

- Прочь ОТСЮДА! - закричала Каролин.

Фрэнки произнес:

- Лучше тебе заткнуть глотку, рыбонька, и одеться. Все, кто находится в этом уголке города, подлежат эвакуации.

- Это наш дом! ПРОЧЬ ОТСЮДА НА ХУЙ!