Под куполом (без карты)

Среди этого хаоса никто не услышал тех выстрелов, которые прозвучали неподалеку отсюда.

25

Барби с Расти смотрели друг на друга.

— Что там к черту такое происходит? — произнес Расти.

— Неизвестно, — пожал плечами Барби, — но что-то нехорошее, судя по звукам.

От городского совета долетели звуки новых выстрелов, а потом еще один шарахнул намного ближе: прямо у них над головами. Барби надеялся, что это их освободители… и тут услышал чей-то вопль: «Нет, Джуниор! Ты что, взбесился? Вордло, прикрой меня!» Дальше вновь загремели выстрелы. Четыре или, может, пять.

— О Боже, — сказал Расти. — У нас неприятности.

— Слышу, — согласился Барби.

26

Джуниор задержался на крыльце полицейского участка, оглянувшись через плечо на новый взрыв шума в горсовете. Люди, которые сидели во дворе, теперь стояли, вытянув шеи, но смотреть там было не на что. Ни им, ни ему. Вероятно, кто-то застрелил его отца — надеялся Джуниор, таким образом, самому ему будет меньше работы, — но сейчас его цель была здесь, в полиции. В подвале, если точнее.

Джуниор пропихнулся сквозь двери с надписью прописными буквами: «РАБОТАЕМ ВМЕСТЕ: ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ РОДНОГО ГОРОДА И ВЫ». Ему навстречу поспешила Стэйси Моггин. А за ней и Руп Либби. В комнате дежурных, перед плакатом «КОФЕ И ПОНЧИКИ НЕ БЕСПЛАТНЫЕ», стоял Мики Вордло. Какой он был не качок, а выглядел оробевшим, не уверенным в себе.

— Тебе нельзя сюда, Джуниор, — запротестовала Стэйси.

— Конечно, можно. — «Конечно» прозвучало как «кофефно». Половина рта у него занемела. Отравление талием! Барби! — Я тоже офицер. «Фья фофе офифев».

— Ты пьян, вот и все. Что там такое происходит? — но тут же, вероятно решив, что он не способен на связный ответ, эта сучка толкнула его прямо в грудь. От этого толчка он припал на свою больную ногу и едва не завалился. — Иди прочь отсюда, Джуниор. — Она осмотрелась через плечо и произнесла свои последние в этой жизни слова: — Стой, где стоишь, Вордло. Никто не спускается в подвал.

Обернувшись вновь к Джуниору с намерением тут же вытолкнуть его из участка, она увидела, что смотрит в дуло казенной полицейской «Беретты». Времени ей хватило только на одну мысль: «О, нет, он не может», — и тогда болезненная боксерская рукавчика ударила ей между грудей, откинув назад. Забрасывая голову, она увидела вверх ногами удивленное лицо Рупа Либби. И умерла.

— Нет, Джуниор! Ты что, взбесился? — закричал Руп, хватаясь за свой пистолет. — Вордло, прикрой меня!

Но Мики Вордло так и стоял, разинув рот, в то время, как Джуниор выстрелил пять раз подряд в кузена Пайпер Либби. Левая рука у него занемела, но с правой все было о'кей; он не должен был даже быть каким-то выдающимся стрелком, когда его цель стояла неподвижно на расстоянии каких-то семи футов. Первые две пули он влепил Рупу в живот, откинув его на стойку Стэйси Моггин, та перевернулась. Руп преломился пополам, но удержался на ногах. Третьим выстрелом Джуниор промахнулся, но две следующих пули попали Рупу в темя. Тот осел в гротескно балетной позе, ноги раскинуты, а между ними голова — то, что от нее осталось, — упирается в пол, словно в каком-то финальном глубоком поклоне.

Держа перед собой раскаленную «Беретту», Джуниор заковылял в комнату дежурных. Он не помнил, сколько уже сделал выстрелов, думал, что семь. Может, восемь. Или одиннадцать, кто может знать наверняка? Снова боль вернулась ему в голову.

Мики Вордло поднял руку. На его большом лице застыла оробелая, примирительная улыбка.

— Я тебе не препятствую, братан, — произнес он. — Делай все, что тебе нужно. — И показал пальцами знак мира[414].

— Сделаю, — ответил Джуниор, — братан.

Он выстрелил в Мики. Большой паренек завалился, знак мира теперь обрамлял дыру в голове там, где лишь только что у него был глаз.

Подкаченный целый глаз смотрел на Джуниора с тупой смиренностью овцы в загоне стригуна. Джуниор еще раз выстрелил в него, просто для надежности. А потом оглянулся. Похоже на то, что помещение было в его полнейшем распоряжении.

— О'кей, — произнес он. — Ох… кей.

Он уже было отправился к ступенькам, как вдруг вернулся к телу Стэйси Моггин. Убедился, что у нее точно такая же «Беретта Таурус», как и у него, и вытянул магазин со своего пистолета. Заменил полным, снятым с ее пояса.

Разворачиваясь, Джуниор покачнулся, упал на одно колено и вновь встал. Черное пятно перед его левым глазом теперь казалась большим, как крышка уличного люка, и он догадывался, что это признак того, что с левым глазом у него действительно какая-то херня. Но ничего страшного; если ему нужно больше одного глаза, чтобы застрелить человека, запертого в камере, он и ломанного петушиного гребня не стоит. Он направился через комнату дежурных, поскользнувшись на крови Мики Вордло, и вновь едва не упал. Однако сумел удержаться на ногах. В голове у него стучало, но Джуниор поздравлял это бамканье. «Оно держит меня в тонусе», — подумал он.

— Привет, Бааарби, — позвал он вниз со ступенек. — Я знаю, что ты мне сделал, и иду за тобой. Если хочешь помолиться, молись скорее.

27