Под ливнем багряным. Повесть об Уоте Тайлере

Тайлер едва успел отклониться и в то же мгновение пустил стрелу. Она вонзилась в самую середину ладони, намертво пришив ее к дверной рамке. Рыжеволосый истошно взвыл, дернулся и с протяжным стоном привалился к стене. Йомен свистом окликнул своих, неторопливо приблизился и взялся за рукоятку меча. Близкий к обмороку, бандит с ужасом следил за ним, забыв про боль, не замечая крови. Фыркали, нервно переступая копытами, кони, позвякивала сбруя, из дома доносились прерывистые рыдания. Но он не слышал ничего, загипнотизированный зеркальным блеском клинка.

Все так же размеренно и степенно йомен ступил на крыльцо, сжал пригвожденную руку повыше запястья и коротким ударом срубил наконечник. Последовал резкий рывок и окровавленное древко отлетело в сторону. Бриганд согнулся, зажимая рану, и сполз на колени.

— Скажи остальным, чтоб убирались отсюда как можно быстрее, — склонившись над ним, процедил Тайлер. — Войска занимают деревню именем короля.

Тот скатился со стоном с крыльца и, бормоча глухие проклятия, поплелся в гору. Его шатало, как пьяного, и может, он и взаправду был одурманен вином.

Йомены проводили незадачливого налетчика беззлобным смехом.

— Ловко ты его, — облегченно вздохнул францисканец. — Я даже испугался, когда ты взмахнул мечом. Подумал — зарубишь.

— Зачем? — пожал плечами йомен. — Ведь мы не враги.

— Не враги? — монах лукаво прищурился. — Слишком осторожно сказано. Враг моего врага — мой друг… Ты спас француженку, ранив при этом англичанина.

— Он ирландец, — заметил Том Крайтон. — Я знаю этого парня.

— Мы не воюем с женщинами, — собравшись с мыслями, молвил Уолтер. — Мне вообще не по душе, когда убивают и грабят невинных людей. Война войной, но должна же быть справедливость?

— А что вы думаете, парни, насчет крестьян, атакующих наши обозы? Слыхали про Жака Простака? — монах явно старался втянуть в разговор остальных.

— Думать особенно нечего, — твердо сказал Том. — Есть приказ вешать всякого, кто будет пойман с оружием.

— Оружие оружию рознь. Серп или те же вилы?

— Кто он такой? — тихо спросил Уил Хоукер. — Чего ему надо?

— На смутьяна из этих «бедных проповедников» смахивает, — подал голос Эндрю. — Много их нынче бродит.

— Французскому Жаку не легче, чем английскому Джону, — продолжал гнуть свою линию францисканец. — Нам ли его осуждать? И за что? Уж не за то ли, что мочи не стало терпеть?..

— Переночуешь с нами или пойдешь дальше? — с ощутимой сухостью в голосе спросил Тайлер. Он устал от разговоров. Граф Бомонт на подходе. Самое время готовить квартиры.

— Я пойду, — монах улыбнулся каким-то своим мыслям. — Не проводишь меня до часовни?

Йомен подумал и согласно опустил веки.

— Тогда прощайте, добрые лучники. Храни вас господь. Будете в Йорке, спросите Джона Болла. Вам каждый укажет.

— Желаю тебе поскорее отыскать свою правду, отец, — кивнул Тайлер, когда показались голые платаны королевской дороги.

— Правда — она одна на всех, йомен. Как родина. Как земля-кормилица. Опустись в глубины моря житейского, затаись там до срока, и тогда ты на многое взглянешь иными глазами. Будь здоров, храбрый Джон.

— Я не Джон, ты меня с кем-то спутал.

— Все мы дети одного великого Джона. Правдивого Джона, которого терзают крючья палачей-дармоедов. Больно ему, ох как же больно! Что рука, что нога — все едино. Откликается сердце на всякую боль. Сегодня твоего брата забили в колодки, завтра тебя… Ты правильно сделал, заступившись за эту француженку… Жена есть?

— Нет, — односложно ответил йомен.

— Значит, будет… Мы еще встретимся на этой земле, когда Темза потечет кровью и в лесах запылают дубы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ ТРИ ПЕДРО

Ты, Педро, лучший цвет испанской славы,

Был милостями рока так богат!

Те, что теперь тебя жалеют, — правы.

Тебя из края выгнал кровный брат,

Потом, подвергнув злейшей из осад,

К себе в палатку заманил обманом

И заколол своей рукою, кат,

Чтоб завладеть добром твоим и саном.

Джеффри Чосер

. Кентерберийские рассказы

После роскошной Венеции с ее розовыми чудо-дворцами, отраженными в зеленом зеркале лагуны, с ее фантастическим ночным фейерверком и таинственными каналами, по которым денно и нощно скользят гондолы, Вальядолид произвел на Джеффри Чосера гнетущее впечатление. Построенный готтами на месте римского города, он так и остался сонной дырой. Подписав в Палаццо Дукале договор от имени короля на аренду галер для пехоты и кавалерии, Чосер не без основания рассчитывал на быстрое восхождение. И действительно, не успел он вернуться из Италии, как получил новое предписание отправиться в Португалию, а затем — в Кастилию и Леон.