Под маской молчания

Собутыльник Макса обернулся. Он был уже по горло сыт этой лягушечьей Венецией, карта которой напоминала ему коровью лепешку, изъеденную навозными букашками.

Уилбур.

Костюм туго охватывал массивную фигуру, подчеркивая не только мышцы, но и изрядную избыточность веса своего хозяина. Своего отвращения к Виктору Уилбур даже не пытался скрыть. Макс талантливо выбрал в собутыльники единственного в городе человека, встреча которого с Виктором могла привести к непредсказуемым последствиям. Попытки отговориться занятостью не помогли, Макс буквально заволок его за стойку. Не глядя на Уилбура, Виктор заказал минеральную со льдом.

— Бери двойную, — похлопал его по плечу Макс, как будто они только что зашли в бар с баскетбольной площадки. Уилбур повернулся к ним и буравил Виктора ненавидящим взглядом.

— Как поживают сицилийские красотки? — самым непринужденным тоном задал Виктор провокационный вопрос.

— Поживают, должно быть, — криво усмехнулся Уилбур, не отводя глаз. — А твоя красотка как под тобой поживает? Ей твоего хвостика не мало? По крайней мере она неплохо симулирует орга…

Виктор рванулся мимо Макса, безуспешно попытавшегося его сдержать, и сжал левой рукой мясистое горло Уилбура, к его удовлетворению оказавшееся мягким и податливым. Сопровождаемый изумленными взглядами официантов и публики, он выволок обидчика на улицу, несколько раз врезал ему по физиономии кулаком правой руки и собирался было размозжить череп о фонарный столб. До выбранного столба он, однако, не добрался. Сзади его схватили чьи-то руки, в ухо дыхнуло парами виски и трезвыми доводами.

— Стоп, приятель, хватит. Он сглупил, но ты же его прикончишь. А потом хлопот не оберешься, в протоколах утопят, уж поверь мне.

Уилбур с трудом поднялся на ноги, а воздух уже разорвала сирена. Кем-то вызванные карабиньери приближались к месту стычки. Макс молниеносно срежиссировал сцену взаимного примирения, заставил статистов принять приличествующие позы и выдавить из себя что-то вроде улыбок. Уилбур взвешивал возможность улизнуть, но боялся довериться своим слабым после обильного возлияния ногам. Полицейский мотоскафо, вопя и мигая, уже сбросил скорость и мягко ткнулся в кранец причального столба.

Макс, придерживая обоих ладонями-лопатами, тем временем внушал:

— Значит, так: у нас все в порядке. Недоразумение между джентльменами. Уже все улажено. Скальте зубки и стройте глазки друг другу и ребятам в форме. Кивните, если вы меня поняли!

— Да-да. — Виктор смотрел на выпрыгивающих из катера полицейских в белых поясах.

Макс сжал плечо Уилбура:

— А ваша милость как?

Толстяк кивнул, ощупывая челюсть обеими руками.

Макс оставил американцев и бросился навстречу полиции. Привычно прикрываясь авторитетом «Индепендент», он рассыпался в извинениях за неловкую шутку, ставшую причиной недоразумения, неверно истолкованную штатом ресторана. Ми диспьяче, господа. Весьма сожалею. А как вы оперативно прибыли, просто изумительно, я в восхищении! Полиция Венеции — лучшая в мире!

Уилбур изобразил медвежью улыбку и столь же по-медвежьи обхватил лапой плечи Виктора. Полицейские недоверчиво смерили взглядами мнимых друзей и вытащили блокноты. Даже если никто не задержан, венецианский порядок требует протоколов, регистраций, справок. Черкнув пару беглых строк, полиция взяла под козырек, и мотоскафо удалился, уже без сирены и мигалки.

— Она тебе… яйца не откусила? — все еще обнимая Виктора и облизывая разбитую губу, деловито осведомился Уилбур.

Виктор всадил ему коленом в пах и с силой пихнул пьяного противника мимо стульев наружного кафе, через ограждение набережной в маслянистую черноту венецианской акватории. Отрезвевший Уилбур вынырнул, отплевываясь и пыхтя, и поплыл к причальной площадке. Макс быстрым шагом устремился к нему, кинув Виктору через плечо:

— Немедленно исчезни!

Виктор скрипнул зубами и зашагал прочь, чувствуя, как шею и плечи сводит нерастраченный боевой азарт. Его охватила паника, когда он подумал, что выронил браслет, но он нащупал его в кармане и успокоился. Потом услышал заключительную фразу Макса:

— Ты мой должник!

32

Башенные часы где-то в путанице палаццо ударили одиннадцать раз.

Арабелла так и не позвонила. Он полез за мобильником, но его не оказалось на месте. Проверил все карманы дважды. Обронил? Вполне возможно. В недавней глупой потасовке, например. Он смотрел на торчащую над крышами колокольню Сан-Сте, но видел только тело Арабеллы. Одиннадцать. Не так уж и поздно. Иду! Если нет дома — дождусь. Ухмыльнулся: венецианская любовная драма. Обезумевший от страсти любовник, кровоточащие раны, полученные на дуэли в защиту чести прекрасной дамы, томление под балконом возлюбленной… подобную ерунду, должно быть, представляли в своем балагане несчастные Фаринези.

На входных воротах второго дома — цепь с замком. Но окна кое-где светятся, внутри угадывается движение. Он двинулся вдоль фасада в поисках другого пути и натолкнулся на мусорный контейнер, содержимым которого закусывали местные коты.