Под маской молчания

Виктор без объяснений понял, что «Десятка» не могла оставить без внимания шалости подобного рода.

— Морсби уже ждет вас. Он в курсе ваших венецианских приключений. И вид у вас соответствующий.

Виктор молчал, подавленный абсурдностью ситуации. Вместо пыток, избиений и мучительной смерти, он сидит в новом зимнем коттедже и выслушивает строгую мать-наставницу.

— Всеми этими заправляете вы? Вы лично? — спросил он, чтобы хоть что-то сказать.

— Я руковожу вот этим, — указала она в окошко на бежевый микроавтобус.

Он подумал, что надо ее разозлить, заставить выйти из себя, чтобы получить шанс узнать чуть больше. Особенно о Джо, которая отдувается сейчас за грехи Арабеллы.

— Да уж, в Венеции вы здорово поруководили. Черт знает, что за чепуха, любительство сплошное. А с Морсби? Представляю, как вы там голосовали: убить нельзя помиловать. Или убить-скомпрометировать? Вы-то лично, разумеется, голосовали за убийство. Тоже мне, терроризм чековой книжки…

Глаза женщины сверкнули, и она отвесила Виктору пощечину, прежде чем он успел уловить движение ее руки. Рот ее побелел, губы сжались.

— Терроризм? Это вы террорист!

В ухе гудело, но Виктор обратил внимание не на звук, а на запах. Он провел пальцами по ударенному ею месту и поднес их к носу.

Лаванда. Виктор ухмыльнулся:

— Не забывайте мыть руки, мадам, перед тем как подписываете смертные приговоры. На бумаге следы оставляете. Лосьона для рук.

Марианна испепеляла его взглядом. Ее ассистент готов был сломать шею наглецу, но сигнала так и не дождался. Марианна решила поступить, как терпеливая учительница, которая применяет ласку там, где не помогла строгость.

— Вы не понимаете катастрофических последствий вашего самоуправства для геополитического баланса. Ваш мнимо прогрессивный рис отбросит цивилизацию назад, ударив как по бедным, так и по богатым. Как китайская бабочка из басни, взмах крылышек которой погубил весь урожай в Канзасе.

Она больно ткнула его пальцем в грудь:

— Вы — один мотылек, а Морсби вздумалось вывести целый рой.

— А вы, значит, страховая компания.

Она улыбнулась:

— Нет, мы больше. Мы патриоты планеты. Патриоты-глобалисты.

— Хотел бы я увидеть остальных патриотов.

— Не думаю, что это возможно… милый Виктор.

— Не называйте меня так.

— Вы с Морсби подружитесь, — заверила Марианна с той же улыбкой и принялась растирать колени. Не очень-то помогали таблетки.

Она кивнула своему сопровождающему, тот вынул из плейера кассету и открыл перед хозяйкой дверь. Там уже стояли наготове еще двое крепко сбитых типов. Во дворе светились хвостовые огни автомобилей. Виктор как будто прирос к середине комнаты.

— Отомрите, милый Виктор. Ваш чемодан готов, машина заправлена. Отдышитесь и готовьтесь на заре отправиться в путь. И вымойтесь как следует. От вас разит…

В дорожной сумке оказались его собственные вещи. Сумку собирали у него дома. Шампунь двух видов. Опыт. Семь веков преследований и воровства.

Он влез под душ и принялся ожесточенно оттираться от грязи, пота и впечатлений. Последнее оказалось самым трудным.

Когда меланхоличный страж повез его поутру к самолету, лес уже через несколько минут поредел, и они оказались на окраине Детройта. Водитель попытался завязать непринужденную беседу, но Виктора больше заинтересовало радиосообщение об исчезновении служащего вермонтской полиции, машину которого обнаружили вдали от района его патрулирования.

В аэропорту сопровождающий вручил Виктору билет и бумажник. Он остался в машине, а Виктор, не оглядываясь, двинулся к стойке «Америкэн эйрлайнз». Подивился своему телячьему оптимизму по поводу возвращения в мир живых, где все осталось по-прежнему. Улыбки персонала. «Мистер Талент» (это ему). Багаж, ползущий по ленте транспортера. В самолете он заснул, едва защелкнув пряжку ремня безопасности.

Сидящая сзади наискосок молодая дама внимательно следила, как подбородок ее подопечного уперся в грудь.

58

Порыв жаркого ветра толкнул в грудь и швырнул в глаза горсть сухой пыли. В отдалении синеют подпирающие небо горы. Виктор остановился на бетоне взлетно-посадочной полосы Хила-бенд. Осмотрелся. Сошедшая за ним стройная молодая женщина направилась к поджидавшему ее неприметному автомобилю. У изгороди из колючей проволоки истлевает остов какого-то ископаемого реактивного самолета. За проволокой, сколько хватает глаз, — плоская равнина. Лишь поднимаются в небо антенны да редкие пальмы.

Перед Виктором возник Морсби, задержался взглядом на побелевших со времени их встречи в Венеции волосах, протянул руку для пожатия. Ладонь грубая, шершавая. Как будто он слегка похудел после Венеции.

— Рад встрече, — улыбнулся Морсби и пригласил Виктора в выцветший на солнце пикап F-150.

— Послушайте, я бы хотел…

— Позже.

Морсби погнал машину мимо заброшенных казарм резервных аэродромов, мимо рядов истребителей, которым более не суждено взлететь. Он стремился подальше от любопытных глаз, хотя никого вокруг не было видно. Только бродячие собаки дрались насмерть возле куч какого-то старья. Проехали через пропеченный солнцем город, дорога снова побежала по пустоши. Морсби откинулся на спинку сиденья: