Под миртами Италии прекрасной

Где она сейчас находится — неизвестно. Очевидно, портрет его матери, поступивший на римский аукцион, был ему парным. И хотя в данном случае речь шла лишь о копии, она тоже, без сомнения, представляла и художественную, и историческую ценность.

Обо всем этом я писал тогда же в своей газете, где был воспроизведен и портрет на меди А. Н. Волконской. Писал и рассказывал друзьям. Одним из моих слушателей был приехавший в Италию поэт Андрей Вознесенский. Видимо, рассказ произвел на него впечатление. Так родилось стихотворение «Римская распродажа»:

Нам аукнутся со звоном
эти несколько минут —
с молотка аукциона
письма Пушкина идут.

Кипарисовый Кипренский…

И, капризней мотылька,
болдинский набросок женский
ожидает молотка.

Ожидает крика «Продано!»

римская наследница,
а музеи милой родины
не мычат, не телятся…

Позже мне довелось слышать от музейных работников обиженное: «Разве это от нас зависит!» Не следует, конечно, воспринимать поэтические строки буквально. Остается, однако, фактом, что в пятидесятые годы Леммерман предлагал и нам приобрести коллекцию З. А. Волконской, в которой, помимо семейных портретов, рукописей Пушкина, Гоголя, были и автографы Глинки (опубликован затем И. С. Зильберштейном), Жуковского, Веневитинова, Вяземского, Баратынского, Языкова, Дениса Давыдова, Мицкевича и многих других видных представителей отечественной и зарубежной культуры, да и государственных деятелей, в том числе письма Александра I. О приобретении архива велись переговоры, длительные. Но закончились они тем, что кто-то решил, что он «особого интереса» для наших музеев не представляет!

Рукописных материалов — писем, альбомов, то есть собственно архива З. А. Волконской, на распродаже в Риме уже не было. Как выяснилось, в 1967 году он был куплен у Леммермана американцем Байардом Л. Килгуром-младшим и передан в библиотеку Гарвардского университета, пополнив основанную и финансировавшуюся им «Коллекцию русской литературы» XVIII–XX веков (в 1987 году к стопятидесятилетию со дня смерти Пушкина на базе этой коллекции была развернута большая выставка в Кембридже, США). Что касается архива Волконской в Гарвардской библиотеке, то о ней рассказал В. М. Фридкин в вышедшей в 1987 году книге «Пропавший дневник Пушкина».

Но вернемся на несколько лет назад. После того, как до меня дошел слух, что гоголевский автограф опубликован в США с помощью корреспондентов «Правды» Е. Русакова и А. Толкунова, я получил оттиск этой публикации от одного из ее авторов — Байары Арутюновой, за что весьма ей признателен. Обстоятельная статья, подписанная Романом Якобсоном и ею, с факсимильным воспроизведением гоголевского текста, препарированного по всем правилам структурного анализа, была напечатана в «Бюллетене Гарвардской библиотеки» еще в 1972 году. Позже выяснилось, что это издание получают по крайней мере две библиотеки в Москве. Однако по мании засекречивания данный номер, очевидно, из-за статьи небезызвестного Збигнева Бжезинского, попал в спецхран и остался неизвестен нашим исследователям творчества Гоголя.

Авторы публикации сообщали, что в архиве Волконской сохранилось одиннадцать альбомов, принадлежавших ей самой, и один, размерами 18,5 х 22,5 см, — Власовой. В последнем две записи сделаны еще в Москве, другие — в Риме в 1829–1854 годах. Автограф Гоголя находится на 49-й странице (по нумерации Гарвардской библиотеки). Но местоположение не дает возможности датировать его, поскольку записи не следуют в хронологическом порядке и некоторые листы переставлены. Якобсон и Арутюнова относят его к первому пребыванию писателя в Риме в 1837–1839 годах, исходя из стилистической близости текста с художественными произведениями и письмами той поры, да и того обстоятельства, что в 1839 году в отношениях Волконской с Гоголем наступило охлаждение.

До публикации этого автографа были известны четыре другие альбомные записи Гоголя. Но, пожалуй, эта наиболее яркая, «гоголевская». При всей ее краткости она выглядит настолько законченной, завершенной, что и к этой «безделице» можно отнести слова Белинского: «В ней является та особенность, которая принадлежит только таланту Гоголя».

Памятуя о том, что «Мертвые души» — поэма, этот текст так и просится быть назван стихотворением в прозе.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.