Под-Московье

— Господи, у меня даже в ушах шумит — так сердце колотится, — пожаловалась Крыся.

— Это не в ушах, — через некоторое время сказала Нюта. — Это за нами кто-то идет.

Через некоторое время все сомнения отпали — сзади действительно слышались осторожные, шаркающие шаги. Нюта, собравшись с духом, решительно посветила фонариком и увидела, как отпрянула от них в чернильную темноту тварь размером с собаку, но с чешуйчатой мордой. Желтые глаза злобно блестели из-под костистых выростов.

— Что там? — спросила Крыся.

— Не знаю. Помнишь, нам баба Зоя показывала в какой-то книжке крокодила. Ну вот, очень похоже, только лапы длиннее.

В глубине души Нюта даже испытала облегчение оттого, что их преследует не человек. Ей казалось, что от встречи в таком месте с человеком ничего хорошего ждать не приходится. Она помнила рассказы про мутантов, которые собирались в шайки и нападали на людей, мстя им за свою ущербность. В рассказы о призраках она не слишком верила, но одно дело — слушать их у костра на станции, и совсем другое — вспоминать в туннеле, где с перепугу за любым выступом мерещится притаившийся убийца или кто-нибудь пострашнее.

— Что нам делать? — спросила Крыся.

— Пойдем дальше, может, сама отвяжется.

Они пошли, иногда оборачиваясь и светя назад фонариком. Тварь все так же плелась за ними, потихоньку сокращая расстояние. От луча света она каждый раз отпрыгивала, но недалеко. Больше того — им показалось, что сзади за ней бредет еще одна. Видимо, животные дожидались, пока девушки выбьются из сил и станут легкой добычей.

— Черт, ногу сводит, — простонала вдруг Нюта.

Она еще в детстве прихрамывала, потом это почти прошло. Но стоило ей перенервничать или переутомиться, и нога вновь начинала ныть.

— Не могу больше. Иди вперед, Крыська, я эту гадину здесь дождусь.

— Ну уж нет, — сказала бледная от страха Крыся. — Вместе дождемся.

Тварь попыталась обойти их сбоку. Вторая держалась сзади и не предпринимала попыток напасть.

Крыся с ножом в руке следила за ее маневрами. Тварь почему-то больше интересовалась ею, чем Нютой.

В тот момент, когда тварь бросилась, Крыся попыталась отпихнуть ее ногой. На ней были настоящие, хотя изрядно потрепанные, сталкерские ботинки, предмет ее гордости и зависти окружающих. Массивные, тяжелые, добротные, из настоящей кожи. Хотя ходить в них было тяжелее, чем в кирзовых сапогах, например. Наверное, поэтому бывший владелец и уступил их Крысе. И хотя под них приходилось наматывать кучу тряпок, чтобы ботинки не сваливались, Крыся считала, что ей повезло. И не ошиблась. Зубы твари намертво увязли в ботинке, она не сумела даже прокусить его.

Нюта вдруг стремительно нагнулась и ловким движением перерезала твари горло. Брызнула кровь, животное засучило лапами и издохло. Вторая тварь тут же попятилась назад, в темноту.

— Ну, ты даешь, — пробормотала Крыся. — Ботинок-то помоги освободить.

— Да брось его здесь, — сказала Нюта. Глаза ее возбужденно блестели.

— Ты с ума сошла? Как я в одном ботинке дойду? Да и не собираюсь я первой встречной зверюге такую обувь уступать.

Нюта, не слушая, наклонилась и провела ножом по чешуйчатой шкуре.

— Что ты делаешь?

— Надо мяса с собой взять. Про запас.

Крыся подумала, что подруга спятила на нервной почве. Ей опять пришли в голову рассказы о том, как нашли в туннеле маленькую Нюту. Может, это там она научилась сырым мясом питаться? Может, и кровь пить, чего доброго? Она, отгоняя дурные мысли, шагнула к подруге, обняла ее, удерживая.

— Нюточка, какое мясо? У нас с собой есть кое-что, я тебя покормлю, если ты голодная. Мы уже скоро на Тушинской будем, там и люди, и еда есть. Ты ведь не знаешь, что это за зверь, может, у него мясо ядовитое? Да и уходить надо, пока не поздно, помнишь, что баба Зоя говорила? О тварях, которые собираются на запах свежей крови?

Упоминание о бабе Зое Нюту вроде бы отрезвило. Она как будто успокоилась и покорно позволила себя увести. Благо Крысе удалось, наконец, освободить из зубов твари свой растерзанный ботинок.

Они побрели дальше. До Тушинской, по мнению Крыси, оставалось не так уж долго идти.

* * *

Крыся ошибалась — обозлиться больше Верховный не смог бы при всем желании. Девушек хватились под утро. Повариха Галка заглянула к ним в палатку в поисках своего хозяйственного ножа и, не найдя ни ножа ни девушек, подняла тревогу.

Верховный быстро вычислил, куда могли уйти девушки. Но Михалыч в ответ на все расспросы нес что-то вовсе несуразное, а Колька только хлопал глазами. Наверняка спал на посту, гаденыш. Верховный охотно удавил бы его собственными руками, но сейчас нельзя было настраивать людей против себя.