Под мостом из карамели

Достала из папки уже распечатанный на принтере протокол, сдвинула журнал «Полиция России», положила на стол шариковую ручку и указала накладным плексигласовым ногтем с белоснежной кромкой:

– Распишись здесь и здесь.

– Из данного ресторана я ушла около 15 часов… не переодела обувь, т.к. домой ехала на машине… о произошедших событиях узнала около 16 часов из выпуска новостей, – быстро пробежалась по протоколу Лета. – Все правильно. С моих слов записано верно. Ага.

Она взяла ручку в левую руку и вывела столбик воздушных петель.

– Вы только шефа не засаживайте, он не виноват!

– Не волнуйся за него, выплывет. Он у нас в статусе свидетеля проходит. Я на нём разговор закольцевала только для тебя, чтоб ты знала свои права и помнила, что мы своих не сдаём, несмотря на оставленные на месте взрыва ботинки. Женщины должны друг другу помогать, понимаешь?

– Понимаю, – сказала Лета, гордая, что её наконец-то назвали женщиной, а не девочкой или деткой.

– В этом «Пилаве» другие обстоятельства. Газ взорвался в подвале. Больше сказать не могу. Это даже не моё ведомство.

– Тайна следствия? – шёпотом спросила Лета.

– Точно. Какой же ты ещё ребенок! Вот твой пропуск, иди и спокойно дыши воздухом свободы.

– Почему так долго? – накинулся в коридоре папа. – Что сказали?

– Иди на все четыре стороны и наслаждайся воздухом свободы, – исполняя техно-танец, тараторила Лета. – Никто ни в чём не виноват – взорвался газ в подвале.

Собака смотрела на Лету с улыбкой феи, наблюдающей, как малышка обнаруживает под новогодней елкой хрустальные туфельки, смартфон и велосипед.

– Делом занимается другое ведомство. Наверное, пожарные, – прискакивая, то и дело наступая на папины броги, докладывала Лета.

– Хватит скакать, – любовно сказал папа, глядя на Собаку.

По улице в обрывках строительной пленки катился цементный ветер – антициклон, пришедший из Арктики, вернул зимние холода.

– Прекрасные дамы, прошу в салон моей скромной машины, для меня будет большой радостью и честью… – искристо начал папа, представляя горный распадок. В тундре есть горы, или только тундра?

– Не верь ему, папамобиль не скромный, а дорогой и всего двухместный. И вообще не верь ему! – Лета сердито дёрнула папу за рукав.

– Спасибо, я на колесах, – кивнула в сторону салона сотовой связи Собака. – Приятно было познакомиться.

– Там, на визитке, все мои телефоны. В крайнем случае меня всегда можно найти в социальных сетях. – Папа хотел выглядеть инновационно.

Лета уставилась на папу – визитка?

– Если кому-то понадобится проект дома или ресторана, – пояснил папа.

– Спасибо, – снова сказала Собака. – Всего хорошего. – И с намеком, «как вам не стыдно, папаша, я подруга вашей девочки», или папе это только показалось? – У вас замечательная дочь.

Лета нахмурилась и с подозрением поглядела на папу. Он ответил самой лучистой из своих улыбок – как тебе могло прийти такое в голову, Летёнок?! – и попытался незаметно для ребёнка осуществить тактильный контакт с коротким темно-вишневым маникюром и меховой оторочкой замшевого рукава.

Если б только удалось на одно мгновенье приблизиться к высокой щеке в знамении каменной серьги, влить во влажные ноздри папин, несомненно, возбуждающий элегантный мужской запах – прямо сегодня вечером его ждало бы яркое сексуальное приключение. Папа уже представлял, как кондитерша, чемпионка горячего шоколада с не выговариваемым именем – кажется, в нём три, или даже восемь букв «ы», берет в руки упругий комок теста и раскатывает, раскатывает в тугую колбаску. Чего в этом блуде, в смысле, блюде, не хватает? Жжения соли? Скольжения масла? Глотка водки? Она понимает его с полуслова, а он со всей своей мощью врезается в ледяной огонь, в вечную мерзлоту, в бездонную кимберлитовую трубку, полную алмазов. Папа встряхнул головой. Мех оленя, ездовая собака, долгая полярная ночь, бивень мамонта, горловое пение – папа всегда чутко прислушивался к своим желаньям. Но Летка нарочно мешалась под ногами! Противная, вредная, избалованная, эгоистичная девчонка!

– Пап, всё, мы поехали. Обнимаю, целую, – бросила Лета и легко пошла по наледи, не замечая, как скользок путь.

«Равнодушные, стриженные под машинку слова», – жалея себя, скорбно отметил папа.

– Деньги есть? – крикнул вслед, не для неё, для Собаки, показать, какой он состоятельный и заботливый.

Лета махнула рукой, не обернувшись.

– Бабушке позвони, – добавил папа в безнадёжную пустоту. Ботинок поехал по окоченевшей луже, папа изо всех сил напряг опорную ногу – еще не хватало упасть в чужих глазах. И где эти чёртовы реагенты нового поколения, на которые потрачены миллиарды городского бюджета?!

Они уходили через белый шерстистый морозец, его Летка с обожанием смотрела на Собаку, и из головы, опять потерявшей вязаную шапку, пучками светило зимнее солнце. Вот так же, не оглянувшись на отца, Летка однажды уйдёт с мужчиной. А может, уже уходила, и не раз?

– Следи за ребёнком, ты же отец, – упрекала бабушка. – И сам подавай пример целомудрия!