Под нами Берлин

За пять минут я опробовал самолет на всех режимах. Можно бы идти на посадку, но мотор новый — нужно обкатать. Надо сходить посмотреть памятные места, где когда-то все грохотало смертью. Сколько здесь пришлось провести больших и малых боев! Разве можно забыть сражения за переправы через Днепр и знаменитый воздушный бой на красноносых «яках», который мы провели в районе Белой Церкви, Фастова и Василькова. За этот бой всем летчикам нашей группы вручили по ордену.

Аэродром дал разрешение сходить на Белую Церковь.

Высокое солнце щедро дарило тепло Украине. Земля млела в сизой испарине весны. Возвышенности уже зеленели первой травкой, и только в лесах белыми лоскутами гнездились остатки зимы. По железной дороге на Фастов клубились дымки от паровозов. На Белоцерковском аэродроме стояли истребители.

…Дальше лететь нельзя: не хватит горючего на обратный путь. ЯК-3 не ЯК-9, на нем долго не разлетаешься. Он создан для боя не дальше как в 50 — 60 километрах от аэродрома.

Я взял курс на Киев.

3

Хотя мы добирались до фронта на самых больших скоростях, но дорога заняла неделю. Семь посадок, семь аэродромов на нашем пути и на каждом задержка: то горючего нет, то погода не позволяла, то у кого-нибудь не ладилось с самолетом. Поэтому мы опоздали к началу наступления. Его начали 16 апреля 1-й Белорусский: и 1-й Украинский фронты, а 20-го включился и 2-й Белорусский.

За все время войны советские войска не имели над противником такого значительного перевеса в сухопутных силах, как в Берлинской операции: по людям — в два с половиной раза, по артиллерии и танкам — более чей в четыре, а вот по самолетам немногим больше чем в два раза.

Такое незначительное преимущество в авиации относительно январского наступления, когда мы имели восьмикратное превосходство, объяснялось тем, что фашисты, располагая в районе Берлина множеством хороших аэродромов, для защиты своей столицы перебросили почти все самолеты-истребители с западного фронта и часть с юга. Мы же, сосредоточив в трехсоткилометровой полосе — от Балтики до Бунцлау — наземные войска трех фронтов, не имели здесь достаточно аэродромов, чтобы разместить несколько тысяч самолетов. Поэтому-то в воздухе в первые дни в отдельных боях фашисты создавали численный перевес над нами. Однако это не могло повлиять на действия нашей авиации. Опытные летчики противника уже давно были нами почти все истреблены. Оставшиеся, сломленные морально, уклонялись от боев, а молодые, пересаженные с бомбардировщиков, не умели воевать. Фактически многочисленная фашистская истребительная авиация по боевым и моральным качествам не представляла силы. Если на земле часто враг держался за счет стадности, то в воздухе, где основа силы — душевная крепость бойца, стадность подобна дымку — до первого ветерка. А наши летчики — огненная буря.

24 апреля войска 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов окружили часть сил противника юго-восточнее Берлина, а на следующий день охватили и сам Берлин.

С окружением и расчленением берлинской группировки противодействие вражеской авиации почти прекратилось, тогда как на земле фашисты всюду яростно, до фанатизма, сопротивлялись..

На аэродроме Альтено вблизи немецкого городка Луккау, что в 65 километрах от Берлина, базировалась 7-я гвардейская истребительная дивизия. Отсюда мы начали летать на Берлин.

…Наша шестерка в воздухе. По-летнему ослепительно палит солнце. Видимость в небе хорошая, но внизу, словно пенящийся океан, бушует война. Пороховая копоть и дым пожаров, переливаясь с солнцем, блестят сполохами и багрово-темными волнами стелются по земле.

Правее нас огнем вихрится лес. Здесь окружена двухсоттысячная франкфурто-губенская группировка противника. Захлебываясь в собственной крови, она рвется на запад, откуда навстречу ей тужится пробиться 12-я армия гитлеровцев.

Впереди показался Берлин. Сейчас, издали, он похож на дышащее испариной черное чудовище, плотно зажатое раскаленными клещами. Клещи — это огонь и металл двух советских фронтов. Небо здесь всюду бороздят наши самолеты.

Картина штурма берлоги фашистов величественна. Меня охватывает радостное волнение. Вспоминается сорок первый год. Бомбы падали на Москву. Враг рвался к столице Родины. И все же в те дни мы думали о Берлине, и в подтверждение наших надежд в грядущую победу тогда в ночь с 7 на 8 августа тринадцать советских бомбардировщиков под командованием морского летчика Е. Н. Преображенского, взлетев с острова Эзель, нанесли первый удар по Берлину, и все вернулись. Это была заявка на теперешний штурм. И мы к нему готовились почти четыре года.

Об этом августовском ударе сорок первого немецкие радиостанции передали странное сообщение: «В ночь с 7 на 8 августа крупные силы английской авиации в количестве 150 самолетов пытались нанести удар по нашей столице, но огнем зенитной артиллерии и действиями ночных истребителей основная масса авиации противника была рассеяна. Из прорвавшихся к городу ста пятидесяти самолетов 9 было сбито».