Под нами Берлин

— Согласен. Но кто ему даст отпуск по болезни? У него ряшка кирпича просит. А хороших врачей-психологов у нас в авиации пока еще нет. Давай сделаем так: пускай Архип будет у тебя, а то он там не сработался с комэском. На боевые задания его постарайся посылать пореже. Пускай побольше летает на прикрытие аэродрома. А я в это время, может, достану путевку в санаторий или же постараюсь его перевести в тыл, — и Василяка обратился к стажеру: — Ты, когда поедешь домой, походатайствуй за него в Москве.

— С удовольствием. Но не лучше ли его на это время совсем не посылать-на боевые задания?

— Ни в коем случае! — решительно заявил Василяка. — Этим мы окончательно отобьем у него веру в себя.

3

Трое суток бушевала метель. На четвертый день метеорологи пообещали прояснение. Преодолевая заносы, то на машине, то пешком мы с трудом добрались До аэродрома. И верно, снегопад перестал, облака поднялись, засинели разрывы, а на западе уже совсем чисто. Еще полчаса-час, и у нас прояснится, но никто не может взлететь: на летном поле — сугробы. Снег спешно очищают. Работают люди полка, батальона обслуживания, местное население, однако дело не спорится. Нет никакой техники, а с одними лопатами, которых и то не хватает, быстро не управишься.

— Да, братцы, природа разгневалась на нас, — прежде чем спуститься в землянку, с тревогой проговорил Мелашенко. — Мы в ловушке. Прилетит с десяток «фоккеров»…

Тры-ы… тры-ы… — забили слова Мелашенко сухие пулеметные очереди. Все подняли головы. В небе никого, но стрельба возобновилась. Метрах в трехстах от нас виднелись окопы, ощетинившиеся стволами зенитных пулеметов. От них вверх тянулись огненные нити.

— Пробуют, готовятся… — с облегчением пояснил Мелашенко. — Это единственная сейчас наша защита.

— А почему бы нас не могли прикрыть другие полки дивизии? — спросил Лазарев. — Там заносов, может, нет.

— Навряд ли их помиловали небеса, — ответил кто-то.

На КП, лежа на топчане, нас уже ждал командир полка. Он взмахом руки показал на стол. Капитан Плясун молча развернул карту с оперативной наземной обстановкой. Мы так и ахнули.

Окруженная 1-я танковая армия противника за время метели, пока мы сидели в теплых избах, продвинулась на запад почти на сто километров. Ее синяя стрелка протянулась вблизи нашего аэродрома и уперлась в надпись «Бучач». Навстречу ей с внешнего фронта тоже тянулись вражеские стрелы.

— Здесь же у немцев не было войск? — Я провел рукой от Подгайц до Станислава. Плясун пояснил:

— Подбросили, а наша разведка прозевала.

— Метель свирепствовала. Она ослепила нас, сковала маневр и прикрыла все действия противника, — устало пояснил Василяка.

— А где были наземная разведка, агентура, партизаны? — не согласился начальник оперативного отдела и уточнил: — Погода до первого-то апреля была хорошей, и наша воздушная разведка, если бы не проспала, могла бы определить, что фашисты готовятся выходить из окружения на запад. Нам же все твердили, что они будут пробиваться на юг.

Василяка молчал.

— А почему нам не сообщали, что немцы так близко подошли к аэродрому? — возмутился Лазарев. — Если бы они чуть отклонились на север — всех бы нас захватили тепленькими, в постелях.

— В этом виноват я, — тихо ответил командир полка и, встав с топчана, подошел к нам. — Не хотел раньше времени портить вам настроение. Достаточно и того, что я четыре ночи не спал, а вы хорошо отдохнули.

— Но у нас аэродром занесло, отдых может выйти боком, — заметил Сачков. — Мы бы стали очищать аэродром.

— Пробовали. Не очистка получилась, а снегозадержание. Перебросишь лопату, а через минуту на этом месте — сугроб. — Владимир Степанович устало обвел летчиков взглядом: — Обстановка ясна?

— Ясна, — раздались подавленные голоса.

— А теперь идите по самолетам и помогите техникам очистить стоянки от снега, а то и на взлет не вырулить.

Кругом уже прояснилось. Ослепительно пылает полуденное солнце, пылает небо, пылают самолеты, пылают замасленные на техниках куртки — все горит солнцем, слепя глаза. И тишина какая-то ослепительная, тревожная. Техники и механики понимали опасность и, быстро очистив самолеты от снега, привели их в полную готовность. От самолетов уже пролегли узкие дорожки на летное поле. Все спешили оживить аэродром. Я только успел осмотреть стоянку самолетов, как получил распоряжение от командира полка:

— Немедленно иди и осмотри подготовленную полосу и прикинь: можно ли с нее взлететь. Подозрительно странно прервалась связь со штабом дивизии и корпуса. Боюсь — это не случайно. Бандеровцы и немцы, наверно, действуют заодно.

Для безопасности взлета подготовленная дорожка была еще коротка.

— Сколько метров еще не хватает? — спросил Василяка.

— Метров пятьдесят-семьдесят.

— Ждать нельзя. Я уже отдал распоряжение Мелашенко и Руденко подняться на прикрытие аэродрома. С их самолетов я приказал слить половину бензина. Летчики опытные — на облегченных машинах должны взлететь. Иди на полосу и выпусти их.