Под нами - Черное море

В это время я и встретился с Цезарем, ставшим руководителем комсомольской организации завода. Родился он в Ростове-на-Дону в 1909 году. В двадцать лет стал коммунистом. Обладая кипучей энергией, Куников постоянно находился среди рабочей молодежи. Бывалый моряк, служивший механиком на корабле Балтийского флота, призывал молодежь идти в военные школы, вовлекал в Осоавиахим.

Под его влиянием я и начал заниматься парашютным спортом, загорелся мечтой стать летчиком. Нам, комсомольцам, нравился Куников во всем. Особенно запомнилось, что любил он пошутить или услышать хорошую шутку, отличался заразительным смехом. Однажды он узнал, что моя любимая девушка, ставшая потом женой, прыгнула на Тушинском аэродроме с парашютом и приземлилась… на ветхое деревянное здание, покрытое дранкой — осиновой щепой, прибитой к крыше тонкими гвоздями. А когда ее сняли с крыши и спросили о самочувствии, она, как бы в полузабытьи, ответила: "Кушать хочу", что вызвало дружный взрыв смеха, и заразительнее всех смеялся Цезарь Куников.

С ним пришлось работать недолго. Он учился в Промакадемии и одновременно в вечернем машиностроительном институте. Вскоре его назначили редактором газеты «Машиностроение», и молодежь очень сожалела, что пришлось расстаться с таким замечательным человеком.

Шли годы. В феврале сорок третьего в селе Кабардинка, что на южном берегу Цемесской бухты, уточнялись вопросы взаимодействия авиации с десантом. Меня вызвали туда потому, что одна эскадрилья 7-го полка была перебазирована на период высадки в Геленджик. Вот тогда я и встретился с Куниковым вновь. Оба мы были в звании майора и очень обрадовались друг другу. Но момент был не подходящим для разговоров, поэтому условились держать связь и, как только представится возможность, не торопясь вспомнить «старину». Цезарь успел мне шепнуть, что с десантным отрядом будет высаживаться в районе Станички, и, уже уходя, произнес:

— Вовсю коси глазом на наш "тюлькин флот" и надежнее прикрывай с воздуха!

Достойно сражался с врагом на Малой земле Цезарь Куников, но 12 февраля погиб. А 17 апреля 1943 года был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Со дня нашей последней встречи прошли десятилетия. Но каждый раз, когда я бываю на родном «Трансмаше», непременно рассказываю молодым труженикам об этом замечательном человеке, о нашей с ним работе на заводе и службе на фронте в далекие дни боевой страды…

Фронт нуждался в большом количестве различных материальных средств, в том числе горючем, с подвозом которого автотранспорт не справлялся. Мог бы выручить танкер "Иосиф Сталин", но одно только его наименование приводило в трепет начальника любого ранга: "А вдруг потопят?" Не случайно около года танкер простоял на приколе в порту Батуми.

В конце концов Военный совет флота решил все же рискнуть, проведя отдельную операцию по обеспечению перехода танкера из Батуми в Туапсе. Все было тщательно спланировано, проиграно и уточнено. Меня назначили ответственным за прикрытие танкера и кораблей охранения с воздуха, выделив для этого из 7, 62 и 30-го авиаполков 44 истребителя.

Выход танкера назначили на 25 июня. Но в связи о ухудшением метеоусловий, благоприятствовавшим скрытности перехода, танкер в сопровождении сторожевого корабля «Шторм», большого тральщика «Трал» и трех катеров — морских охотников вышел в море в 3 часа 12 минут 24 июня. При подходе к Потп эскорт усилили большими тральщиками «Искатель», "Гарпун" и одним морским охотником. Всего в составе конвоя стало насчитываться 9 кораблей.

Понимая, что объект прикрытия был необычайно важным, я все же из-за низкой облачности и осадков решил держать над ним постоянно четыре истребителя и два противолодочных МБР-2. А в случаях улучшения погоды или обнаружения хотя бы одного самолета противника на любом удалении от конвоя предусмотрел немедленное наращивание числа истребителей в воздухе. В целях маскировки ночью наши самолеты в воздух не поднимались, запрещалось и ведение зенитного огня с кораблей эскорта.

В очередной раз четверка, возглавляемая мною, поднялась в воздух и подошла с установленного направления к конвою. Я не сразу рассмотрел танкер: под тяжестью 14 тысяч тонн горючего его корпус чуть ли не по палубу ушел в воду.

Пока никаких тревожных явлений не отмечалось, и казалось, все кончится благополучно. Правда, на второй день перехода в 7.30 один разведчик противника ненадолго вынырнул из облаков в районе Лазаревской и наверняка обнаружил конвой, истребители перехватить его не успели, не отреагировала и корабельная зенитная артиллерия. После этого, конечно, утроили бдительность, и конвой благополучно прибыл в Туапсе. Танкер встал под разгрузку. К бензохранилищам и железнодорожным цистернам протянулось множество шлангов…