Под нами - Чёрное море

Как бы в унисон наблюдению писателя, командир 2-й эскадрильи капитан Николай Алексеевич Спиров рассказывал мне:

— Как и на Херсонесе, мы уже не стали выруливать для взлета на старт взлетаем прямо от капониров. Сложнее, конечно, садиться, без ровной и достаточно длинной полосы не обойтись. И ее каждый раз приходится выбирать. В случае когда такой полосы не оказывается, мы, пока не засыпят воронки, сажаем самолеты, вернувшиеся с боевого задания, на аэродромы Херсонес или Юхарина Балка.

Труженики 20-й авиабазы, которую возглавлял интендант 1 ранга И. Н. Губкин, выполняли исключительно большую работу. База обслуживала все три сухопутных аэродрома, и каждый из них находился почти в одинаковом положении. Кроме всех видов довольствия требовалось своевременно засыпать и заравнивать множество воронок. Особую трудность представляла засыпка больших воронок, образовавшихся после разрывов бомб крупного калибра. Для этого требовалось много грунта, который приходилось иногда завозить издалека. Губкин и его комиссар старший политрук И. Т. Лукьянов постоянно находились на аэродромах. По их инициативе там трудились специально созданные аварийно-восстановительные команды, снабженные кое-какой, невесть где добытой, немудреной техникой.

Вспоминается подвиг командира тракторного отделения младшего сержанта Василия Падалкина, трудившегося в составе аварийно-восстановительной команды на аэродроме Херсонес. На наших глазах, закончив выравнивание взлетно-посадочной полосы, он отогнал свой трактор с катком на границу аэродрома. Вдруг послышался свист бомб, сброшенных с Ю-88. Одна разорвалась рядом с трактором. Показалось, что младший сержант погиб. Но только ушли «юнкерсы» и осела пыль, он вылез из катка, превращенного в надежное укрытие от осколков. А вот трактор пострадал, и очень не вовремя — вот-вот должны были вернуться самолеты с задания. Зная об этом, сержант добежал до другого трактора с катком, запустил его и к возвращению летчиков успел привести поле в порядок. За это Василий Кириллович Падалкин был награжден орденом Красной Звезды. О его подвиге 30 мая сообщила флотская газета "Красный черноморец".

В середине июня Падалкин заделывал воронки невдалеке от стоянки самолетов, и мне удалось осмотреть его «агрегат», как оказалось, уже модернизированный. Произошло это после очередной вражеской бомбежки, во время которой младший сержант и не подумал спуститься в отрытую рядом щель.

Когда прозвучал сигнал «Отбой», мы с инженером В. И. Груздевым подошли к машине младшего сержанта. Стряхнув пыль с гимнастерки, на которой уже был прикреплен только что полученный орден, Падалкин познакомил нас со своей чудо-техникой. Мы увидели, что вокруг сиденья тракториста закреплены где проволокой, а где и сваркой списанные самолетные бронеспинки, а две бронеспинки закрывали с боков мотор. Вот на таком броненосце и работал на аэродроме один из целой плеяды умельцев, имевшихся тогда в каждой части…

В Казачью бухту я прибыл для того, чтобы решить с командиром плавучей батареи № 3, расположенной всего в пятистах метрах от стоянки самолетов, некоторые вопросы взаимодействия. Плавучая батарея — недостроенный корабль, на стальной палубе которого были установлены четыре 76,2-миллиметровых, три 37-миллиметровых орудия и крупнокалиберные пулеметы.

Встретил меня молодой и статный капитан-лейтенант Сергей Мошенский. Я. представился и сообщил о цели прибытия. Прежде всего задал вопрос, который долго меня интересовал:

— Скажите, товарищ капитан-лейтенант, почему батарею называют "Не тронь меня"?

Конечно, я не первый интересовался происхождением этого названия. Поэтому мой собеседник ответил не задумываясь:

— Здесь своего рода сплав из морской романтики и реальных событий сегодняшнего дня. Дело в том, что в старом российском флоте такое наименование носил один из кораблей, не раз отличавшийся в морских баталиях. Наша батарея тоже оказалась для врага крепким орешком. Еще в то время, когда ее поставили на "мертвых якорях" неподалеку от входа в Северную бухту для прикрытия от нападения с воздуха Севастополя и наших кораблей в этой зоне, мы сбили не один десяток самолетов противника. Естественно, что враг неоднократно пытался уничтожить батарею, но при каждом воздушном полете на нее получал жестокий отпор. Вот и возродилось в наше время романтичное наименование "Не тронь меня". Теперь мы здесь, — продолжал Мошенский, — прочно сидим на мели. А работы стало значительно больше. Хорошо, правда, что людей чаще видам, жить веселее. Не подводили бы нас только с боеприпасами.

Скромное величие боевого экипажа батареи, как мне показалось, заключалось прежде всего в спокойствии людей. Никакой суеты, каждый занят определенным делом и в считанные секунды готов занять свое место в боевом расчете.