Под небом Индии

Мэри снилась Индия. Городок, где она играла и свободно бродила с красивой властной девочкой и улыбчивым мальчиком с запыленным щекастым лицом. Снилась айя с музыкально звенящими браслетами на руках, напевавшая ей колыбельные на языке, который Мэри выучила раньше, чем английский. После обеда Мэри дремала рядом с айей на расстеленной на веранде циновке и, казалось, видела вместе с ней фантастические сны. Пахнущий фруктами ветер заставлял танцевать краешек сари, которым айя накрывала свое лицо. Помощница поварихи, фальшиво напевавшая бхаджаны[8]. Вкус приготовленного поварихой рисового пудинга. Мама с влажными миндалевидными глазами… Когда она смотрела на Мэри, ее лицо смягчалось. Мама произносила имя дочери так, словно оно было чем-то драгоценным. Отец, в глазах которого появлялись искорки каждый раз, когда он улыбался Мэри, позволяя ей примерять его шляпы. От него пахло лаймом и табаком, и, сидя у него на коленях, Мэри чувствовала, что ее любят. Влажная жара. Свежий розовый вкус арбуза. Стекающий по подбородку сок манго. Свет солнца.

Мэри с дрожью проснулась. Солнце выглядывало из-за дождевых облаков. Пробудившись ото сна в Англии, девушка чувствовала на губах вкус Индии, вкус своего давно забытого прошлого, вкус отвергнутого детства…

– С тобой действительно все в порядке, Мэри? – щебетали кузины.

«Вы все знали! – хотелось крикнуть ей. – Вы сговорились скрывать от меня прошлое!»

Хотя, по правде говоря, их не в чем было винить. Они лишь поступали так, как, по их разумению, было лучше для нее. Однако Мэри все равно испытывала боль. Раньше она думала, что знает, где ее место в этом мире. Однако теперь была уже не уверена в этом.

Кто я?

Кроткая, застенчивая английская девушка, которая ищет утешения в правилах и с нетерпением ждет дебюта при королевском дворе, после чего сможет выйти замуж и управлять собственным домом? Если это так, то я подвожу своих родителей, которые хотели, чтобы я добилась большего.

«Вот почему я, осиротев, закрылась от этих воспоминаний», – поняла Мэри. Чтобы избежать необходимости смотреть в глаза собственной двойственности. Дилемме, встававшей перед ней, когда она думала о девочке, которой ее хотели видеть родители, и о той, кем она была на самом деле.

Глядя в окно на аккуратные газоны, тщательно подстриженные живые изгороди, оранжерею со сверкающей куполообразной крышей из стекла и вспоминая пыльные дороги, превращаемые в жидкое месиво муссонами, Мэри, несмотря на то что дом был огромным, внезапно ощутила приступ клаустрофобии. Ей вспомнилось, как она, подняв лицо к небу, танцевала под дождем, чувствуя запах грязи и созревающих фруктов, теплый землистый аромат счастья.

– Мэри?

Привкус навоза, пыли и собственных волос, сбивавшихся ей на лицо. Это воспоминание было таким живым… Мэри видела себя сидящей в запряженной быками двуколке. Рога быков так не соответствовали их добрым глазам. Сита уговорила одного из горожан прокатить ее вместе с Мэри и Амином. Сидя на куче соломы, все трое чувствовали себя по-королевски. От соломы на теле у Мэри потом появилась сыпь, и айе пришлось смазывать ее кожу лосьоном.

Мэри видела, как мама шьет погожим вечером, сидя в кресле. Ей то и дело приходилось отмахиваться от назойливых комаров, залетавших в дом, несмотря на пучки душистых трав, с помощью которых слуги пытались их отпугнуть. Видела папу, читающего ей книгу, пока она пила горячее какао, сидя у него на колене. Мэри ощущала восхитительный вкус шоколада и удовлетворенности, которую она испытывала, когда папин голос рокотал возле ее уха. С дерева со стуком упал кокос, и гнездившиеся в ветвях птицы возмущенно закричали. На мгновение папа замолчал, чтобы сделать глоток виски. Закат был янтарным, мир был полон радости, а вечерний воздух напоен ароматом остывающей пыли, спелых фруктов и жареных специй. Пар, исходивший от ванны, которую грели для Мэри, поднимался ввысь, делая небо похожим на радужный торт поварихи – зефирно-розовым, желейно-оранжевым, светло-вишневым и ярко-красным.

Однажды, после особенно жаркого летнего дня, папа заявил, что в доме слишком душно. Слуги вынесли их с мамой кровать в сад и поставили среди манго, тамариндов, лаймов и гуайяв. Мама, папа и Мэри втроем забрались в постель и укрылись москитной сеткой. Вверху мерцали звезды. Той ночью случилась пыльная буря, и они проснулись оттого, что своенравный ветер засыпал их песком, забивавшимся в рот. Все трое ринулись внутрь. Слуги поспешили за ними, неся постельные принадлежности. Песок жалил глаза.

– Мэри? – Айрис обвила ее тело руками.

Мэри открыла рот, однако не произнесла ни звука.