Под небом Италии

Франческа кивнула и улыбнулась. Бельдан в сгущающихся сумерках улыбнулся ей в ответ. «Вот теперь, – думала она, – вот теперь он попросит меня этой лунной ночью остаться с ним. И пока длится это «теперь», все будет замечательно и превосходно». Однако Франческа знала, что ей еще надо сказать Бельдану нечто важное. Признаться в том, в чем следовало признаться давным-давно. Однако сейчас с этим можно было подождать. Франческа ощущала, что признание выходит за рамки сиюминутного «теперь». Сказано и так достаточно.

Бельдан свернул с проезжей дороги на петляющую тропинку, которая, по мере того как они продвигались по ней, становилась все круче. Из-за низко растущих ветвей приходилось пригибаться в седле, и Франческа подумала, что такой неудобный путь должен вести к жилищу человека, который не любит принимать гостей. Но вот Бельдан соскочил с лошади и дернул за колокольчик у покосившихся, подгнивших ворот.

– Эй, Саверио, это я, Бельдан Арнонкур!

Долгое время никто не появлялся. Лишь минут через пять прибежал мальчишка-слуга и отворил ворота. Ключ скрипнул в замке, и перед ними раскинулся аккуратный садик с фонтаном и хурмой, ветки которой потеряли листья, но до сих пор сверкали яркими плодами. Дорожки явно чистили и подметали. Такому образцовому порядку позавидовала бы любая тосканская хозяйка.

На аллее показался седеющий, но очень живой пожилой господин в темной одежде. При виде Арнонкура его черные глаза радостно вспыхнули.

– Бельдан, старый ты пес!

– Саверио!

Мужчины крепко обнялись, затем Бельдан помог Франческе спуститься с лошади, на секунду прижав ее к груди.

– Франческа, это мой приятель, господин Саверио Гвиди. Саверио, познакомься с графиней Франческой Дуччи-Монтальдо. Она – мой друг, и мы едем в Рим.

Хотя Бельдан обращался с ней с подчеркнутой галантностью, он так и не выпустил ее руки, и это не укрылось от глаз Саверио. Кланяясь, рыцарь не удержался от улыбки.

– Графиня, для меня большая честь принимать вас в своем доме. Я наслышан о красоте женщин вашего рода. И хотя бы в старости мне приятно убедиться, что песни трубадуров не всегда расходятся с истиной.

Франческа вспыхнула, но это было приятное смущение.

– Вы мне льстите, господин Саверио. Но позволю себе заметить, что трубадуры пели не обо мне, а о моей матери.

– Может, и так, – задумчиво согласился рыцарь. – Но времена меняются.

– Довольно слов, Саверио, – прервал его Бельдан и потер руки. Он выглядел сейчас намного моложе, чем утром, когда они выехали из Ареццо. И Франческе от радости захотелось похлопать в ладоши. Но Бельдан ее опередил: взял ее миниатюрные руки в свои и, разговаривая с другом, стал согревать их в ладонях. – Я проголодался. Съел бы целую гору. И очень надеюсь, что в твоем убежище отшельника найдется что-нибудь, чтобы заморить червячка нечаянно заехавшим путникам.

Саверио перевел взгляд с Бельдана на Франческу, посмотрел на их сплетенные руки и быстро принял решение.

– Я только что поужинал, – солгал он. – А вам накроют в домике для гостей.

– Как? – удивился Бельдан, и Франческа заметила, что щеки несгибаемого сира слегка порозовели. – Мы остановимся не в твоем доме? В таком случае леди Франческу лучше поместить с компаньонкой. Мы даже не помолвлены. По крайней мере пока. Я бы не хотел погубить ее репутацию. У леди Франчески доброе имя. Мой долг – оберегать ее честь.

Саверио хотел сдержать улыбку, но это ему не удалось – губы растянулись помимо его воли.

– У меня два домика: один для графини, другой для тебя. Когда понадобится, дашь мне знать, и я пришлю компаньонку для леди Франчески. Так что отдыхайте спокойно. Поверьте, там намного уютнее. В большом доме я сам редко ночую, и в нем полно пыли и паутины. В последнее время я провожу большую часть времени в хижине на вершине холма. Но она настолько убога, что я не решился бы принимать в ней такую благородную даму, как моя гостья. Отдыхайте. А утром побеседуем.

Франческа знала, что ей следовало бы возражать, настаивать, чтобы ей прислали хотя бы служанку. Но она не стала этого делать. И Бельдан тоже.

Саверио проводил их к двум маленьким, крытым соломой домикам, которые бок о бок ютились на склоне холма. А далеко внизу курилась в сумраке Тоскана.

– Видите, какой чудесный вид отсюда? – с гордостью заметил хозяин, проследив за взглядом графини. – Я поэтому и выбрал это место, когда удалялся от общества. Приятно сознавать, что живешь среди такой красоты. Вы согласны? – Его лицо озарилось доброй улыбкой. – Я пришлю вам еду, но только в один домик. Спать будете раздельно, а поужинаете вместе. У меня не хватит сил организовать стол в обоих домиках. – Он повернулся к Бельдану, и его лицо посерьезнело. – До нас дошли вести о сражении, и я, естественно, был обеспокоен. Много часов простоял на коленях в часовне. И монахи монастыря Сен-Дени молились за тебя.

– Спасибо, – поблагодарил Арнонкур. – Я проиграл. Да, я потерпел поражение. Но все равно я благодарен и тебе, и монахам за ваши молитвы. Ты всегда был ко мне добрее, чем я того заслуживал.