Под небом Лузитании. От пришествия до полуночи

Глаза Степана сузились, и в них появился какой-то противоестественный и жутко нездоровый блеск. Его огромные кулаки сжались, могучие мышцы напряглись. И я начал серьезно опасаться, что сейчас буду расписан под Хохлому за оскорбление чести и достоинства прекрасной и непорочной дамы. Моя рука судорожно нащупала спинку стула, чтоб было хоть чем-то, в случае чего, остудить пыл влюблённого и страстного Монтекки. Но блеск в очах Степана постепенно угас, и руки его безвольно обвисли, словно избитые, старые плети. Ошеломленный великан с огромным трудом совершил несколько глотательных движений и хриплым голосом простонал:

– Пречистая Богородица! И что же теперь скажет Катя?

Так случилось, что жена Степана два года назад уехала на заработки в Италию и растворилась на необъятных просторах старушки Европы, прислав лишь краткую весточку:

«Не жди. Я вышла замуж. Живи, как знаешь».

А вскоре Степан встретил Катю, которую постигла аналогичная участь. Ее муж отбыл на заработки в соседнюю Польшу и нежданно пропал без вести. Родственные души сошлись, но денег на беспроблемную жизнь катастрофически не хватало. И вот Степан отправился пробивать окно в Европу, а Катя осталась присматривать за двумя дочерьми Степана и своим малолетним сыном от первого брака.

– Не кручинься, молодец! – произнес кое-как пришедший в себя Владимир. – Многие мои друзья даже не считают изменой такие увлекательные приключения, особенно, если была использована защитная «кольчуга».

Лицо Степана вытянулось:

– Какая такая кольчуга?

– А было ли при вашей пылкой встречи использовано маленькое, но очень полезное резиновое приспособление? – вкрадчиво поинтересовался я. – При надувании, оно разительно напоминает детский воздушный шарик. Хотя основное его назначение как раз для того, чтобы детей не было.

Лицо Степана вытянулось еще больше и стало похоже на среднеазиатскую дыню, поставленную на торец.

– Да-а-а-а… Тогда синяк под глазом и разбитая губа покажутся тебе легким огорчением сорванца, поставленного за шалость и озорство в угол. Если конечно, сравнить с тем, что может обнаружиться в ближайшем прекрасном будущем, – глубокомысленно заметил я. – Перед тобой открывается широкая перспектива приобрести что-либо весьма экзотическое: начиная от модного в артистических кругах СПИДа, кончая банальной гонореей, называемой в простонародии триппером.

– Не сгущай краски! – вмешался уже совершенно оправившийся от потрясения каховчанин. – У него все-таки есть очень даже неплохие шансы выжить. Примерно 50 на 50.

Каким-то образом весть о приключениях Степана молниеносно разнеслась по переполненному пенсау, и обитатели соседних комнат с невероятной быстротою наполнили нашу неуютную спальню. Возникло нечто вроде стихийного симпозиума на тему «Спонтанная страсть и её печальные последствия». Причём оппоненты спорили до хрипоты, до конца отстаивая свою точку зрения.

– Такие страстные порывы надо тушить вручную, собственными руками, – гремел бас Федора, бывшего пожарника из Ровно.

И он наглядно показал, как это, по его личному мнению, нужно делать.

– И тогда всякие глупые мысли никогда не будут лезть в вашу пустую, безмозглую голову. Излишнюю озабоченность как рукой снимет. За это могу поручиться собственной головой. Даю правую руку на отсечение! – заверил Федя, дружески похлопывая Степана по плечу.

Несомненно, бывший борец с огненной стихией имел громадный опыт в этом нелегком, ответственном, но очень полезном деле.

– Не тушить, а душить! И душить в зародыше! – резким голосом, похожим на скрип не смазанной телеги, возражал ему Иван Сергеевич, бывший работник государственной безопасности, уволенный за злоупотребление служебным положением и алкоголем.

Неожиданно он плутовски ухмыльнулся, хитро по-ленински прищурил глазки и весомо высказался:

– Вспомните бессмертные строки Александра Сергеевича Пушкина: «Души прекрасные порывы!»

– Но ведь другой великий поэт говорил, что «если чувствам ходу не давать, они мельчают от переполненья», – попытался защитить Степана учитель словесности из Омска Петр Игоревич.

– Ой-ой! Только не надо цитировать Вильяма! – перекосилось лицо Ивана Сергеевича, будто он хлебнул глоток неразведённого уксуса. – Гений, который написал «Отелло», был бы со мной вполне солидарен!

– Нет, нет! Вы абсолютно неправы! – вступился за Петра Игоревича Саид – студент-недоучка из Душанбе, выдворенный из университета за аморальное поведение. – Всем истинным влюблённым присущи страстные душевные порывы и ради возлюбленной своей они готовы на безумные поступки. Один великий восточный поэт как-то сказал.

И юноша нараспев с вдохновением продекламировал стихи на неизвестном мне языке.

– Чего, чего?!! – с удивлением уставились все присутствующие на жизнерадостного низкорослого таджика.

– На русский язык это можно перевести приблизительно так:

«Ради родинки смуглой твоей, одного благосклонного взгляда,
Я отдам Самарканд с Бухарой и в придачу богатства Багдада», —