ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы.

Первое впечатление немцев от жизни в Советском Союзе было действительно ужасным. В деревнях полуразвалившиеся избы с прогнившими соломенными крышами, убогое колхозное хозяйство, мелкий и худой скот, оборванные крестьяне и наши ужасные дороги с бесчисленными выбоинами и лужами, в которых немецкие машины завязали до ступиц и осей, и их приходилось вытаскивать волами. В городах — голодное, грязное и оборванное население, давно не ремонтированные дома, квартиры, наполненные клопами, закопченные кухни, допотопные булыжные мостовые и тротуары, по которым невозможно ходить без риска поломать ноги. Всюду потрясающая нищета, воровство, жульничество и хамство народа, измученного долголетней и ожесточенной борьбой за существование. И все это на фоне безграничных полей великолепной, плодородной земли, могучих лесов, многоводных рек, наполненных всякой рыбой, и многочисленных заводов и фабрик. Зрелище страшное, дикое и непонятное[922].

Немцы проходили по нашей стране сотни километров, встречали десятки городов и тысячи сел и везде наблюдали одну и ту же картину. Постепенно первое впечатление сглаживалось, и на смену ему приходили обобщения и логические выводы. Большинство искало объяснения непонятных картин незнакомой и чуждой страны, и вполне естественно напрашивалось сравнение со своей родиной, оставленной далеко на Западе. Это было не только естественно, но и приятно для национального самолюбия. По сравнению с Советским Союзом Германия казалась раем земным и ее национал-социалистические порядки — идеалом государственного устройства. Но проходили недели и месяцы, и чужая страна становилась более понятной и привычной. Картины нищеты перестали удивлять, и среди местного населения появлялись знакомые и даже друзья. Долгие разговоры с ними, а также между собой постепенно открывали завесу и связывали первые отрывочные впечатления в одну общую, цельную картину, название которой — Советский Союз.

К своему крайнему удивлению немцы обнаруживали, что наши оборванные и несчастные люди не только грамотны, но даже знают музыку и литературу лучше их самих. Обрывки нашего искусства, которые они могли видеть, казались им поразительными и восхищали их. Наши женщины и девушки оказывались более содержательными, чем немки, и даже поражали рядовых немцев своими запросами, интересами и значительно более высокой нравственностью. Рабочие наши знали современные методы производства, а специалисты всех отраслей, особенно старые, были в курсе почти всех достижений немецкой техники. Советские солдаты дрались лучше всех прежних противников Германии, а советские генералы и офицеры проявляли временами высокое мастерство в ведении современного боя. Неудивительно, что фронтовики, возвращавшиеся из России, так возмущались геббельсовской пропагандой «унтерменшей» и постоянными криками Гитлера о нашествии диких азиатских орд. Рядовые немцы убеждались, что нищета и несчастное положение народа еще не является достаточной причиной для презрительного к нему отношения.

С другой стороны, чуждые и казавшиеся вначале дикими советские порядки постепенно становились более понятными. Десятки тысяч немецких тыловых работников, организовывая тыл своей наступающей армии, знакомились на практике с советским административным устройством, судопроизводством, организацией хозяйства, с колхозами, совхозами, заводами, фабриками, торговой сетью, учебными заведениями, музеями и театрами. И чем более они входили в курс нашей жизни, тем отчетливее проступало внешнее сходство между обеими противоположными системами: большевизмом и национал-социализмом. Так же как и советские граждане, немцы все чаще начинали говорить: «У вас почти все то же, что и у нас». Разница была только в том, что нам, советским гражданам, национал-социализм казался каким-то половинчатым и незаконченным большевизмом, а немцам советская система представлялась той уродливой целью, к которой неуклонно стремился германский национал-социализм. Это заключение я вывел не на основе каких-то отвлеченных, теоретических рассуждений, а из откровенных бесед со многими десятками и сотнями немцев и советских граждан самого разного служебного положения, профессии, пола и возраста. Таково массовое впечатление сотен тысяч людей.