Под неусыпным надзором

Так вот, значит, как он будет теперь терроризировать Себа. Подвергнет свое здоровье смертельной опасности.

– О боже…

– Это не было ни сном, ни галлюцинацией. Вокруг меня была настоящая суперреальность. Острота моего зрения необычайно возросла. Я мог видеть каждую пылинку. Все было таким красивым и ярким. У меня в комнате висел эстамп Ван Гога. Теперь я видел все то, что видел он. Но ни одна великая картина не способна отобразить этого.

Все вокруг меня жило, сияло и двигалось. Дважды, когда я продвинулся вперед и подтянулся, мне даже удалось дотронуться до потолка. Там, где побелка была грубой, прикосновение было болезненным, как будто я дотронулся до битого стекла. Касание гладкой поверхности было сродни прикосновению к наждачной бумаге. Мне захотелось двигаться. Представляешь? Я двигался по потолку. Тебе, наверное, трудно вообразить это.

Куда еще я мог отправиться? Что еще было подвластно мне? А свет! Боже, какой свет! Если бы ты прямо сейчас увидел хотя бы лучик этого света, ты бы заплакал. И до конца своей жизни мечтал бы увидеть его снова. Ты бы страстно возжелал его. Таким бывает лунный свет, он очаровывает. И это мой дух излучал его. Мой. Сокровенный свет моей души.

Мои способности быстро росли: писака вроде тебя сказал бы, что у меня открылся третий глаз. Вскоре я научился видеть свой дух. Позже я установил в комнате зеркало и наклонил его под таким углом, чтобы видеть себя во время отделения. Однажды мне это удалось. Я увидел белую тень, парившую над неподвижным телом. Это была всего лишь туманная дымка, но я хотел видеть себя. Я сфокусировался – и смог. Теперь я видел двух себя в одной комнате.

Я мог думать. Воспоминания были такими яркими и четкими, как никогда прежде. И для всего этого мне не требовалось никаких усилий. Все приходило моментально, как вспышка. Я видел, слышал и чувствовал все острее, чем обычно. Это не было сном. Я был в полном сознании, больше, чем просто в сознании. Я чувствовал себя умнее. Я был свеж и бодр и никогда раньше не испытывал такого наплыва чувств. Я был абсолютно невесом… Жизненные силы переполняли меня. Это неописуемое удовольствие – видеть мир таким ярким и живым, каким ты его никогда раньше не видел. Никакой боли, только радость.

Я мог видеть все вокруг, не поворачивая головы. Стоило мне только захотеть увидеть то, что находилось позади меня, – и я видел. Это было неуловимо. Тонкое, едва ощутимое чувство, даруемое опытом. Я знал, что, если захочу, смогу видеть сквозь стену, или потолок, или любую другую непрозрачную поверхность. Иногда я смотрел на себя, лежащего в кровати, и все внизу казалось мне таким крохотным… А за моей спиной простиралась бесконечность, необъятная неизведанная тьма.

Что, если я смогу еще дальше удалиться от своего физического тела? Возможно, я смогу путешествовать за пределами комнаты? Вот о чем я думал. Я чувствовал, что перемещение в другие места может быть мгновенным. И спустя какое-то время так и стало.

Юэн довольно ухмыльнулся, обнажив все свои желтые зубы.

– Ты этому свидетель.

– Кто-то другой научил тебя, что делать дальше.

Ухмылка Юэна превратилась в извиняющуюся улыбку, хотя приятнее она от этого не стала.

– Я устал. Если тебе еще что-то нужно, читай мою книгу.

Даже после того, что он сейчас выслушал, Себ решил, что все еще не способен на такой подвиг.

– И что будем делать?

– Это зависит от тебя.

– Но ты не можешь оставаться здесь.

– Только пока ты работаешь над моей книгой. Поверь, для тебя это большой шанс.

– А это уж мне решать. Я не могу доверять тебе и безоговорочно верить всему, что ты говоришь. И это главная проблема. Кроме того, из гостиной я вынес огромную коллекцию всякой всячины в двух больших пакетах для мусора. У меня нет времени заниматься всем этим. Поэтому буду счастлив, если ты вкратце изложишь мне свою историю. Ту ее часть, в которой говорится о том, как ты перенесся из дома своей матери в мою гостевую спальню.

– Это слишком долгая история. Ты или не поймешь, или не поверишь. Боюсь, для тебя это будет уже чересчур. Прочитай лучше мою рукопись. Там все изложено более продуманно.

– Ну, знаешь ли, меня это все теперь тоже касается. Ты, как я понял, не собираешься никуда уходить, так же как и я. Поэтому давай, выкладывай.

Юэн сердито заерзал на кровати и очень серьезным тоном произнес:

– Я не могу говорить об этом. Не сейчас. Мне плохо. Черт побери, у меня был чертов тяжелый припадок, а ты тут допросы устраиваешь.

– А мне кажется, что дело не в этом.

Себ был в некоторой степени поражен услышанным, но ему хотелось большего. Прежде всего он должен был показать, что контролирует ситуацию, и в данный момент его больше всего интересовало, для чего в конечном итоге может быть использован «великий дар» Юэна. Он также знал, что услышал далеко не полную версию событий. Возможно, приукрашенная версия тоже покоилась где-то в мешках и коробках Юэна. Кроме того, Себ прекрасно знал, что Юэн не был честным и вполне мог просто тянуть время.