Под ногами Земля (Сборник фантастики)

Она села на табуретку. Я невольно залюбовался ею, до того она была хороша в кружевном пеньюаре. Пахло от нее уже знакомыми мне духами.

Я предложил ей кофе.

Она сидела опустив глаза, пока я жарил яичницу. Женщины обычно плохо умеют скрывать волнение. В таких случаях их выдает напряженная поза.

Долорес несколько раз порывалась что-то сказать, но не решалась. Пришлось прийти ей на помощь:

- Вы хотите меня о чем-то спросить?

- Да.

- Пожалуйста!

- Почему... почему вы меня не допрашиваете?

Я рассмеялся.

- А почему вы решили, что я должен вас допросить?

Она взглянула мне в глаза, и я почувствовал, что это крепкий орешек, гораздо крепче, чем можно было предположить. Во взгляде мексиканки было нечто такое, что трудно определить. Какая-то смесь страха и твердой решимости бороться до конца. Раненая пантера, приготовившаяся к прыжку.

- Ведь вы меня, наверное, подозреваете в убийстве Майзеля, - сказала она спокойным тоном, будто речь шла о совершенно обыденных делах.

Нужно было чем-то сбить этот тон, и я спросил:

- Зачем вы вчера заходили ко мне в комнату?

Она побледнела и закусила губу.

- Случайно. Я привыкла поддерживать в ней порядок, и вчера, совершенно машинально...

- Не лгите, Долорес! Вы вырвали лист из тетради. Почему? Что там было такого, что вам обязательно понадобилось это убрать?

- Ничего. Клянусь вам, ничего особенного!

- И все же?

- Ну... там были... стихи, и я боялась, вы неправильно поймете...

Словом, все это личное.

- Где эти стихи?

- У меня в комнате.

- Пойдемте!

Несколько секунд она колебалась.

- Ну что ж, пойдемте!

В коридоре мы столкнулись с Лоретти. Нужно было видеть выражение его лица, когда я вслед за Долорес входил в ее комнату.

- Вот! - Она протянула мне сложенный вчетверо тетрадный лист.

На полях, рядом с данными гравитационных измерений, были нацарапаны стихи, которых раньше я не заметил.

Когда со светом фонаря Смешает бледный свет Мертворожденная заря, В окно вползает бред.

И то, что на меня ползет, Огромно, жадно и безлико.

Мне страшно, раздирают рот В тиши немые спазмы крика.

Мне от него спасенья нет.

Я тяжесть чувствую слоновью...

И говорят, что этот бред В бреду я называл любовью.

- Эти стихи посвящены вам?

- Не знаю. Возможно.

- Он был вашим любовником?

- Нет.

- Он вас любил?

- Да... кажется.

- А вы его?

- Нет.

Я вернул ей листок со стихами. Мне он был не нужен, а ей... Кто разберется в душе женщины, да еще к тому же красивой.

- Как умер Эдуард Майзель?

- Он застрелился.

- Где?

- Около шахты.

- Кто его обнаружил?

- Милн.

- Как там очутился Милн?

- Эдуард не пришел ночевать, и Милн отправился его искать.

- Милн принес труп на базу?

- Нет, он прибежал за нами, и мы втроем...

- Куда стрелял Майзель?

- В голову.

- Рана была сквозная?

- Не знаю. Череп был сильно изуродован, и я...

- Договаривайте!

- И я... Мне было тяжело на это смотреть.

- И все же вы его собственноручно кремировали?

- Я обязана была это сделать.

- Вам кто-нибудь помогал?

- Энрико.

Я задумался. Тут была одна тонкость, которая давала повод для размышлений. Долорес, видимо сама того не замечая, называла Майзеля и Лоретти по имени, а Милна - по фамилии. Это не случайно. Очевидно, отношения между членами экспедиции были в достаточной мере сложны.

- Как вы думаете, почему застрелился Майзель?

Я намеренно немного отпустил поводья. Сделал вид, что верю, будто это самоубийство. Однако во взгляде Долорес снова мелькнул страх.

- Не знаю. Он вообще был какой-то странный, особенно в последнее время.

Я его держала на транквилизаторах.

- Он всегда был таким?

- Нет, вначале это не замечалось. Потом он стал жаловаться на бессонницу, ну а после взрыва...

- Он прибегал к снотворному?

- О да!

Еще одна загадка. Если убийца - Долорес, то проще ей было его отравить.

Ведь она - врач и сама должна была определить причину смерти. Проще простого вкатить смертельную дозу наркотика, а в заключении поставить диагноз:

паралич сердца. Нет, тут что-то не то! И все же откуда у нее этот страх? Я вспомнил слова Лоретти о яде, который могут подсыпать в пищу. Они все тут чего-то боятся. Не зря же питаются только консервами. Остерегаются друг друга? Бывает и так, когда преступление совершено сообща.

Я решил провести разведку в другом направлении.

- Что вам известно о взрыве в шахте?

- Почти ничего. Эдуард сказал, что это от скопления газов.

- В это время кто-нибудь был на рабочей площадке?

- Мы все были на базе. Взрыв произошел во время обеда.

В каждом допросе есть критическая точка, после которой либо допрашиваемый, либо следователь теряет почву под ногами. Я чувствовал, что наступает решающий момент, и спросил напрямик:

- Взрыв в шахте мог быть результатом диверсии?

Кажется, я попал в цель. Теперь во взгляде Долорес было такое выражение, какое бывает у тонущего человека.

- Нет, нет! Это невозможно!

- Почему?

- Не знаю.

Мне показалось, будто что-то начинает проясняться, и я задал новый вопрос:

- У вас есть оружие?

- Есть... пистолет.

- Такой? - Я достал из кармана пистолет Майзеля.

- Да.

- Зачем он вам? Ведь здесь, на Мези, не от кого защищаться.

- Не знаю. Все экспедиции снабжаются оружием.