Под новым небом, или На углях астероида

Они шли по ней день, другой, третий, а зелёному царству всё не было конца. То здесь, то там среди бескрайнего простора поднимались небольшие рощи, возле которых паслись многочисленные стада различных животных.

– Ого, сколько их здесь! – возбуждённо восклицал Сергей. – Столько я ещё нигде не видел. Вот где охота то!

– А это что за олени? – спросил он, увидев очередное стадо.

– Это не олени, – ответил Игорь. Он немного помедлил, прежде чем продолжить. – Это… это коровы. Точно, это они.

– Коровы?

– Вам Уиллис, наверное, рассказывал на уроках. Это такие животные, у которых большое вымя и которые дают много молока.

– Много – это сколько?

– В десять раз больше, чем коза.

– Но у этих коров вымя не такое уж большое.

– Всё правильно. Оно уменьшилось, потому что их некому было раздаивать. Годы-то идут. Сколько поколений этих бурёнок сменилось после столкновения астероида с Землёй? Два? Три? Вот они и приспособились, чтобы молока хватало только на кормление телёнка.

– Давайте убьём одну и попробуем, какое у неё мясо на вкус, – предложил Сергей.

– Нет, убивать не надо.

– Почему?

– Жалко убивать, пусть живут.

– Как это – жалко? Не понимаю. Что с тобой?

– Что со мной?.. Их ведь, Серёжа, без нужды никогда не убивали. Их и держали-то не столько из-за мяса, сколько ради молока. Это ведь кормилицы были, их любили, о них заботились. Пусть идут себе. А добыча нам ещё попадётся.

Море осталось далеко за спиной, и со всех сторон были одни только травы, местами такие высокие, что скрывали с головой, и тогда Игорь и его товарищи раздвигали их руками, чтобы продвинуться вперёд. На каждом шагу им попадались олени, антилопы, газели и другие животные, некоторых из них они видели впервые.

Был уже полдень, когда шедший впереди Сергей внезапно подался назад, пригнулся, скрываясь за макушками трав, и дал знак Игорю и Томасу, чтобы они были наготове. За травами перед ними открылась обширная низина, в которой паслись десятка три удивительных на вид животных. Таких Сергей и Томас тоже никогда не видели. Они отмахивались от насекомых длинноволосым хвостом и были украшены косматой гривой; иногда они вскидывали голову и громко всхрапывали.

– Это ещё что за чудища? – обратился Сергей к отцу.

– Это, сынок, лошади.

– А, знаю. На них ездили верхом. Ещё их запрягали в повозки – это такие приспособления для доставки людей и разных грузов. Смотри, сколько их тут! Их тоже нельзя убивать?

– Нет, нельзя.

Сделав по равнине полукруг, землепроходцы вновь приблизились к морю и в пределах видимости его остановились у ручья, по обеим сторонам которого поднимались деревья неизвестных им пород. Они целый день были в пути и сильно устали. Костёр развели, когда равнина уже потонула в сизых сумерках и под деревьями стало совсем темно. В их распоряжении была молодая косуля. Томас сразил её стрелой в нескольких сотнях метров от места стоянки. Быстро разделав тушу, они сварили мясо в глиняном котле.

С утра у них не было маковой росинки во рту, и они съели почти всё, что приготовили.

Перед сном Томас снова рассказывал о племени длинноволосых. Что большинство в нём составляли мужчины. Что между ними периодически вспыхивали потасовки из-за женщин, которых они никак не могли поделить. При этом нередко более сильные и агрессивные убивали тех, которые оказывались слабее. Что дети племени не умеют ни читать, ни писать и отличаются от зверей только членораздельной речью и способностью изготавливать орудия труда.

– Но как же так, Томас? – удивился Сергей. – Ведь ты же знаешь письмо и можешь разобрать английский текст!

– Письму и чтению меня учила моя мать.

– Но она рано умерла.

– И всё же кое-какие знания она успела мне передать. Она рисовала буквы тонкой палочкой на влажной глине.

– Удивительно, как ты не забыл письмо и не разучился читать. Ведь после смерти твоей матери прошло столько лет.

– Ничего удивительного нет. Мы были неразлучны с Мишелем, сыном Оржервалей. Мы разговаривали на английском, и потому я запомнил все слова, которые слышал прежде от своей матери. Сколько-то слов я узнал от Мишеля. Ещё несколько слов он знал на французском и немецком. Их я тоже запомнил. Мишель сначала был неграмотный, но я научил его многому из того, что знал сам. Мы писали с ним тексты на глине, и один из нас читал написанное другим.

– А он жив, твой Мишель?

– Перед тем как я попал к вам в плен, он был живой. Он участвовал в том бою и был ранен.

– Почему же вы сражались за этих варваров? – не унимался Сергей.

– А как нам надо было поступать? Отказаться? Тогда нас сразу бы убили. Уйти от них? Но куда? И ещё я вам скажу: когда идёшь в бой, это так захватывает – невозможно остановиться. Ты словно пьянеешь и рвёшься вперёд, ни о чём не задумываясь. Ну и, наверное, сказывалось то, что всё-таки я был одним из них. Ведь я вырос в их племени и подчинялся их законам.

* * *

В Нью-Росс они вернулись на сорок седьмой день. И каждый привёл на поводу по жеребёнку. Едва они миновали ворота, сбежались все обитатели города. Прямо на площади жеребятам соорудили коновязь, налили в деревянное корыто воды и задали зелёного корма.